ЖИЗНЬ МОЯ - КИНЕМАТОГРАФ
06.04.2017 20:01
Оркестр Венской императорской филармонии с концертом "Музыка мирового кино".
В последнее время мы становимся свидетелями того, как считавшиеся ранее "низкими" жанры: киномузыка, романс, французский шансон все увереннее отвоевывают себе место на филармонических подмостках и переходят в разряд классики.
Это явление с одной стороны абсолютно закономерное, а с другой и весьма симптоматичное.
Мы наблюдаем ( надо сказать с интересом) как на наших глазах рушится жестка пирамида престижности жанров, заданная мерками индустриального общества. На ее верх были водружены опера, балет, симфоническая музыка и толстые романы, а у подножия разместились музыка кино, песня, романс, лирическая поэзия.
Особый характер эта пирамида престижности имела в нашей стране, и дворовая шпана московских окраин с финками в сапоге должна была разучивать па-де-катр и па-де-патенер, а опера была безоговорочна признана вершиной всего. До сих пор у людей старшего поколения "голос, приближенный к оперному" главная похвала, хотя не всегда понятно, куда его девать,например, в камерной вокальной лирике. Но это неважно.
ХХ век, начавшийся с бунта футуристов и модернистов, пришел к своему завершению с грудой неосвояемых "культурных ценностей", массой неотрефлексированных культурных проблем и огромным количеством новых и старых жанров, заявляющих о себе.
На этом фоне и киномузыка, и романс и другие жанры стали бунтом маленького человека ( вспомним, один из самых ранних образов кинематографа, созданный Чаплиным), его желанием сказать "я есть", его отчаянной мольбой о о любви.
Именно поэтому музыка кино и приобретает с годами в наших глазах все большую ценность. Она гораздо теснее, чем признанная классика связана с нашей жизнью, ближе и понятнее. При этом ее лучшие образцы ничуть не уступают произведениям "высоких жанров".
Мы все яснее осознаем, что жанр задает только язык художественного высказывания, а вершины ( и провалы) возможны и в опере и в кино и в массовой песне.
Оркестр Венской императорской филармонии под руководством Карла Корака привез в Москву достаточно сбалансированную программу, демонстрирующую уровень киномузыки 70-80-х годов. В нее вошли мелодии из "Звездных войн", "Индианы Джонса", "Парка Юрского периода", "Крестного отца", "Фореста Гампа" и других популярных фильмов того времени. Это - ровная, достойная подборка, позволяющая вспомнить и те годы, и те фильмы. Однако, невольно напрашивается сравнение с отечественной киномузыкой того времени. Существовавшая в СССР цензура привела к тому, что наша музыка для кино более контекстна, насыщена аллюзиями, скрытыми смыслами. В ней главным жанром являются песни, часто на стихи пусть не запрещенных, но "непоощряемых" поэтов, она менее иллюстративна и более ориентирована на слово.
Поэтому особенно интересно сравнить нашу музыку этого периода с зарубежной, что мы и имели возможность сделать на концерте венцев.
Публика принимала оркестр очень тепло, дружно аплодировала и узнавала многие мелодии с первых тактов, так что программки оказались практически не нужны.
В последнее время мы становимся свидетелями того, как считавшиеся ранее "низкими" жанры: киномузыка, романс, французский шансон все увереннее отвоевывают себе место на филармонических подмостках и переходят в разряд классики.
Это явление с одной стороны абсолютно закономерное, а с другой и весьма симптоматичное.
Мы наблюдаем ( надо сказать с интересом) как на наших глазах рушится жестка пирамида престижности жанров, заданная мерками индустриального общества. На ее верх были водружены опера, балет, симфоническая музыка и толстые романы, а у подножия разместились музыка кино, песня, романс, лирическая поэзия.
Особый характер эта пирамида престижности имела в нашей стране, и дворовая шпана московских окраин с финками в сапоге должна была разучивать па-де-катр и па-де-патенер, а опера была безоговорочна признана вершиной всего. До сих пор у людей старшего поколения "голос, приближенный к оперному" главная похвала, хотя не всегда понятно, куда его девать,например, в камерной вокальной лирике. Но это неважно.
ХХ век, начавшийся с бунта футуристов и модернистов, пришел к своему завершению с грудой неосвояемых "культурных ценностей", массой неотрефлексированных культурных проблем и огромным количеством новых и старых жанров, заявляющих о себе.
На этом фоне и киномузыка, и романс и другие жанры стали бунтом маленького человека ( вспомним, один из самых ранних образов кинематографа, созданный Чаплиным), его желанием сказать "я есть", его отчаянной мольбой о о любви.
Именно поэтому музыка кино и приобретает с годами в наших глазах все большую ценность. Она гораздо теснее, чем признанная классика связана с нашей жизнью, ближе и понятнее. При этом ее лучшие образцы ничуть не уступают произведениям "высоких жанров".
Мы все яснее осознаем, что жанр задает только язык художественного высказывания, а вершины ( и провалы) возможны и в опере и в кино и в массовой песне.
Оркестр Венской императорской филармонии под руководством Карла Корака привез в Москву достаточно сбалансированную программу, демонстрирующую уровень киномузыки 70-80-х годов. В нее вошли мелодии из "Звездных войн", "Индианы Джонса", "Парка Юрского периода", "Крестного отца", "Фореста Гампа" и других популярных фильмов того времени. Это - ровная, достойная подборка, позволяющая вспомнить и те годы, и те фильмы. Однако, невольно напрашивается сравнение с отечественной киномузыкой того времени. Существовавшая в СССР цензура привела к тому, что наша музыка для кино более контекстна, насыщена аллюзиями, скрытыми смыслами. В ней главным жанром являются песни, часто на стихи пусть не запрещенных, но "непоощряемых" поэтов, она менее иллюстративна и более ориентирована на слово.
Поэтому особенно интересно сравнить нашу музыку этого периода с зарубежной, что мы и имели возможность сделать на концерте венцев.
Публика принимала оркестр очень тепло, дружно аплодировала и узнавала многие мелодии с первых тактов, так что программки оказались практически не нужны.