28 сентября 1908 года родился Ираклий Андроников.
Глядя на этого, казалось бы, всегда улыбающегося человека, трудно поверить, что его жизнь была вовсе не легкой.
В ней были война, арест, тяжелые болезни, ранний уход из жизни дочери.
Были моменты, которые он сам не любил вспоминать, например, обсуждение присуждения Нобелевской премии Пастернаку.
Но была одна и великая любовь -Лермонтов.
Звезда Лермонтова светила ему всю жизнь.
Кстати, если кто-то думает, что заниматься русской классикой, а также Данте, Овидием или изучать биографию Мольера – дело спокойное и выигрышное, он ошибается.
Спокойнее всего колебаться вместе с линией, а не писать романы о Понтии Пилате.
Когда Андроников был мальчиком, Пушкина с Лермонтовым призывали бросать с парохода современности. В 1937 году Александра Сергеевича назначили главпоэтом. Второй такой в СССР был ни к чему, поэтому книги о нем выходили непросто, да и сложившийся до Андроникова образ поэта всех устраивал.
Но все же вышли в свет и «Загадка Н. Ф. И.», и «Лермонтов в Грузии в 1837 году», и «Тагильская находка», и серия фильмов «Слово Андроникова».
Эти фильмы начали записываться на ТВ в конце пятидесятых, когда люди верили в то, что главная функция этого прекрасного изобретения – просветительская. «Театром слова» называл их Корней Чуковский.
А ведь этого театра могло бы и не быть и вовсе не по политическим причинам. Дело в том, что в юности Ираклий был дико застенчив. Он любил, но не умел рассказывать, стеснялся, начинал заикаться, терял нить разговора.
Однажды, когда он был совсем молодым человеком, Иван Соллертинский, музыкальный критик и специалист по Малеру, сказал ему «Говорят, вы набрались такой наглости, что изображаете людей чуть не им же в лицо. Причем проявляете чудеса находчивости. Не хотите ли попробовать себя в Филармонии в качестве лектора?»
О своем первом выходе на сцену Андроников рассказывал так: «… каждый новый взгляд, каждое слово, ко мне обращенное, повергало меня в какую-то неизученную наукою пучину страха. Через некоторое время мне стало казаться, что я выпил огромный тазик новокаина. Потому что во мне все занемело, задеревенело, заледенело и, может быть, даже заиндевело. Во рту было так сухо, что язык шуршал. А губа все время приклеивалась. Провал был оглушительный.»
… В открытую дверь Голубой гостиной филармонии Соллертинский не вошел и даже не вбежал. Он как бы впал в нее.
- Кто позволил тебе относить то, что было на сцене, к разговорному жанру? - возопил он и отправил юное дарование на радио, дав ему письмо: «Направляю к вам Геракла Андроникова. Этот юный почитатель серьезной музыки, обладающий недюжинными познаниями, вступил в единоборство с нашей аудиторией и был повержен. Только вы способны ему помочь, если дадите комментировать музыкальные передачи при условии, что между ним и аудиторией встанут директор, диктор и редактор».
Только с возрастом к Андроникову пришло понимание природы своего дара: как только он превращался в своего героя, все становилось прекрасно Он мог не только говорить, как он, но и мыслить. Его демонстрации известных людей не были пародиями, они были показами, и часто сами «показываемые» смотрели на это кто с восторгом, а кто и с испугом.
Телевидение «спасло» для нас такие моменты и теперь это уже не поиски жанра, а классика, на которой учатся актеры, литературоведы и лекторы.
А вот онлайн-концерт - это сейчас примерно такая же новость, как рассказы Ираклия Андроникова 60 лет назад.
И снова Лермонтов, потому что, как говорил Ираклий Луарсабович: «Через всю жизнь проносим мы в душе образ этого человека – грустного, строгого, нежного, властного, скромного, язвительного, мечтательного, насмешливого, наделенного могучими страстями и волей, и проницательным беспощадным умом. Поэта бессмертного и навсегда молодого».
Билеты: