7 марта 2018 года в Государственном музее Востока открылась выставка «От голубой розы к золотому гранату. Образ Востока в русском искусстве первой половины ХХ века». Проводимая в год столетия музея, она продолжает серию выставочных проектов, посвященных художественным связям России и Востока. В основу экспозиции легла коллекция Государственного музея Востока, дополненная картинами из Государственной Третьяковской галереи, Саратовского государственного художественного музея им. А.Н. Радищева, Фонда поддержки и развития научных и культурных программ им. Ш. Марджани.

В основе названия - две метафоры. Первая из них – «Голубая роза» – в 1907 году послужила названием выставки и объединения художников, стремившихся к воплощению мечты, идей, лежащих за пределами чувственного восприятия.

В объединение входили художники Павел Кузнецов, Петр Уткин, скульптор Александр Матвеев. Во многом они вдохновлялись работами Виктора Борисова-Мусатова и Михаила Врубеля.

«Голуборозовцы» следовали ценностям символизма, для их живописи характерны голубоватые, пастельные тона. Целью творчества художники видели «стремление к трансцендентному», «запредельному». Они уделяли внимание музыкальности и нежности произведений.

Другая часть названия - «Золотой гранат», в свою очередь, символизирует потребность и способность художника вдохновляться действительностью, воспринимать ее во всей полноте ощущений и воплощать как живописную драгоценность. Эта метафора отсылает нас одновременно и к двум знаковым картинам «Гранатовая чайхона» Александра Волкова и «Радение о гранате» Усто Мумина. Не можем мы не вспомнить в этом контексте и параджановский «Цвет граната».

«Восток – первооснова современного искусства.» Именно это идею провозгласил один из основоположников русского авангарда Михаил Ларионов в марте 1913 года в связи с открытием выставки «Мишень». И действительно, к 1913 году такие художники как Гончарова, Кончаловский, Машков уже много лет вдохновлялись восточными образами. При этом «Восток» в данном случае это и Армения, и Грузия, и Персия, а также Индия, Китай, Япония. О связях русского искусства и искусства Востока написано много. Но именно начало – первая половина XX века отличается столь решительным движением большой части художественного сообщества на Восток, обращением к ориенталистким сюжетам.

Упомянутые художники были людьми своего времени, представителями русской художественной школы, как никогда усилившей свои связи и влияние в Европе, особенно во Франции. В то время поиски чего-то принципиально нового, попытки выйти за рамки привычного были неотъемлемой частью европейской мысли, и не только в области искусства. Поиск новизны напоминал гонку: ниспровергать рамки прежней мысли, прежнего искусства считалось хорошим тоном, ведь если этого не сделать, можно пропустить что-то принципиально важное. Но художники, как и поэты, не руководствуются идеями ученых о точной передаче научной истины. Это не могло ни привести к некоторой путанице.

Так мы можем смотреть на движение на Восток русских художников как на большой эксперимент. И можно сказать, что эксперимент протекал в двух основных областях – собственно художественной - в области цвета и области философской мысли. Автор хотел бы особенно остановиться на вопросе цвета.

В работах Гончаровой цвет всегда играл немаловажную роль. Изображая среднюю полосу России, художница не скупилась на яркие цвета. И восточные темы дали Гончаровой возможность писать ярко. В период наибольшего увлечения Востоком художница напишет: «Мною пройдено все, что мог дать Запад до настоящего времени, — а также все, что, идя от Запада, создала моя родина. Теперь я отряхаю прах от ног своих и удаляюсь от Запада, считая его нивелирующее значение весьма мелким и незначительным, мой путь к первоисточнику всех искусств — к Востоку. Искусство моей страны несравненно глубже и значительней, чем все, что я знаю на Западе».

В полемическом запале художница объявляет «производным» от восточной культуры все, что касается современного западного искусства. «Достаточно посмотреть на изображения арабские и индийские, чтобы установить происхождение наших икон и искусства, которое до сих пор живет в народе», - пишет она. Для каталога своей выставки она с помощью Ильи Зданевича придумывает себе новую биографию, называя себя потомком…персидской княжны и рассказывает о своем путешествии по разным странам.

Наталья Гончарова. Павлин под ярким солнцем 

Много стоит храбрость и действительно революционный настрой Гончаровой, ведь в своей неподражаемой стилистике она писала даже Богоматерь и святых. Рассмотрим полотно художницы «Архистратиг Михаил».

Наталья Гончарова. Архистратиг Михаил

Две звезды на небе (звезда и комета) а так же труба в руках архангела Михаила говорят нам о том, что перед нами сцена Второго Пришествия Христа и конца мира согласно христианской эсхатологии. Не уходя слишком в разбор иконописных традиций, замечу, что данной картине сюжет изображен в стилистике восточных древлеправославных церквей.

Глядя на «Архистратига Михаила» Гончаровой сразу вспоминаешь другое полотно – «Купание Красного коня», написанное всего через два года Кузьмой Петровым-Водкиным.

К.Петров-Водкин. Купание Красного Коня

На этой картине мотив укрощения человеком коня полностью сменяется мотивом диалога и "события", который присущ и древнерусской живописи и восточной миниатюре.

Кони на иранской миниатюре 

В восточной традиции решено и соотношение человека и животного – они равносубъектны перед лицом времени. 

Говоря о персидской, восточной теме в изобразительном искусстве нельзя не упомянуть Льва Бакста. Именно этот художник создавал эскизы костюмов для балета «Шахерезада», ставшего гвоздём второго «Русского сезона» в Париже в 1910 году. Важно отметить, что происхождение ориентальных мотивов, так ярко отраженных в постановке, не было конкретизировано. Авторы соединили арабские, персидские, индийские элементы, создав некий собирательный образ. Парижская публика полагала, что «восточная сущность русского менталитета была неким транслятором, позволившим воплотить столь удивительную красочную феерию Востока».

Л. Бакст. Персиянка Зебеида

Так, художники-«ориенталисты» сформировали для нас образ яркого, красочного, пестрого Востока. Но еще раз, посмотрев на время, в которое они творили, мы увидим, что они были совсем не одиноки в поиске нового способа работы с цветом. В частности, параллельно работал наверно самый известный экспериментатор с цветом Казимир Малевич. Сравнению цветовых экспериментов можно посветить тома, но автор хочет обратить внимание на одно важное отличие. Обращаясь к восточным мотивам, художники насыщали свои полотна большим количеством разных красок, усложняя тем самым палитру. Малевич же, наоборот, шел по пути поиска самого простого и универсального, и самим пиком его экспериментов принято считать всем известный «Черный квадрат», написанный в 1915 году.

Произведения, экспонирующиеся сейчас в музее Востока, представляют творчество наиболее ярких отечественных мастеров первой половины ХХ века, связавших свою судьбу с Востоком: символистов и авангардистов, мастеров пленэра и реализма.
Для них Средняя Азия с одной стороны – мифический край, повод для вдохновения, а иногда просто игра воображения. Например, член общества «Бубновый валет» Илья Машков вообще никогда там не был, а его коллега Аристарх Лентулов добрался только до Крыма, что не мешало одному писать пряные восточные натюрморты, а другому – мечети и старые ханские дворцы. Ну а если кто и доезжал до «Самаркандии» (если вспомнить название путевых заметок Кузьмы Петрова–Водкина, ещё одного знаменитого героя проекта), то яркий солнечный свет, делающий предметы и фигуры плоскими, сумасшедшие краски тканей-икатов и затейливые орнаменты сюзане, космический силуэт одиннадцати мавзолеев Шахи-Зинда в Самарканде и каллиграфия Корана никого не оставляли равнодушными. С другой стороны,  и особенно это стало заметно в 1920-1930-е годы, творческая командировка в Ташкент или Бухару из Москвы с набирающим там силу соцреализмом превращалась в фактическую эмиграцию, однако дававшую возможность жить и творить.

Наряду с признанными, хотя и редко экспонирующимися шедеврами Павла Кузнецова, Мартироса Сарьяна, Александра Волкова, Роберта Фалька, Ильи Машкова на выставке представлены первоклассные, но практически незнакомые публике работы Александра Николаева (Усто Мумина), Михаила Курзина, Михаила Гайдукевича, Павла Бенькова, Ольги Соколовой, Баки Урманче и других художников, очарованных Востоком.

Александр Николаев (Усто Мумин) является, пожалуй, наиболее легендарным персонажем искусства Узбекистана XX века – о нем пишет уже четвертое поколение искусствоведов, а художники перенимают его сюжеты, имитируют, а бывает и присваивают его стилевые приемы.

В 1920 году по мандату ТуркЦИКа для укрепления и развития национальных искусств он приехал в Туркестан, жил в Самарканде. Работал в Государственном музее Узбекской ССР. В 1920 году примкнул к художественному объединению «Мастера Нового Востока». С командировками бывал в Бухаре, Хиве, где в 1920—1923 годах привлекался к работе по созданию наградных знаков воинского отличия для БНСР и ХНСР. Был покорён Востоком, принял мусульманство, взял псевдоним — Усто Мумин, что переводится как "смиренный мастер", по слухам стал суфием.

Усто Мумин. Радение о гранате

В конце 1920-х другой художник - Александр Волков, автор знаменитой «Гранатовой чайханы», «самый удивительный художник Узбекистана», как называли его друзья, соединивший радикальный авангард и традиционные формы, создает экспериментальное объединение «Мастера Нового Востока». В начале 30-х – «бригаду Волкова» пополняют примитивист Николай Карахан, фресковой мощью своих полотен напоминающий Диего Риверу, и визионер Урал Тансыкбаев (по легенде, в старости став главой Союза художников Узбекистана, он умер от инфаркта, увидев свои ранние полотна). В 1930-е создает свой «Библейский цикл» уроженец Витебска Рувим Мазель,учившийся как и Марк Шагал у Юделя Пэна. Он переносит на туркменскую землю сюжеты Священного писания, что является нормой для европейской живописи и откровенным вызовом советскому режиму одновременно.В в первой половине 1930-х годов он выполнил ряд графических и живописных произведений на сюжеты Торы, взятые из книг Бытия и Исхода.  Цикл работ был посвящен истории Иосифа, любимого библейского персонажа Мазеля, в которых отразилась вечная и особенно острая для советских 1930-х годов ситуация предательства и страдания невинного.

 Пародирует картины на «производственную тему», создавая космогонические аллегории, Павел Щеголев. Так рождалось уникальное явление, которое теперь искусствоведы называют «туркестанским авангардом».

          Александр Волков. Гранатовая чайхана.

       В чайхане над родниками