На программе Олега Погудина "Вертинский" я увидел артиста, который не только проживает каждую историю вместе со своим лирическим героем, но и очень точно улавливает образ и стиль эпохи.

На меня особенно сильное впечатление произвели композиции,  содержащие, как это часто бывает у Вертинского, одновременно серьезные и шутливые интонации – «Доченьки» и танго «Магнолия».

Приятно, что почти все в зале знакомы с текстами Вертинского (некоторые даже рвались подпевать), но несмотря на это, люди искренне, как в первый раз,  смеялись над "Мадам, уже падают листья" и  вытирали слезы во время исполнения "Я не знаю, зачем". 

Все это создает атмосферу единения зала и помогает разрядиться эмоционально. Надо ли при этом рассказывать о безупречном вокале и о том, как точно рояль его дополняет?

90 лет назад афиши призывали на концерт Утесова словами: "От трагедии до трапеции. Утесов умеет все…» Про Погудина хочется дополнить, что он умеет все собрать в очень целостное повествование, и  этом умении есть главное.

Часто я читаю отзывы на его концерты в стиле: "Какая грусть по невозвратным и прекрасным временам с возвышенными чувствами и благородными поступками". Далее следует картинка с вальсирующими дамами в длинных платьях и кавалерами во фраках.

Но! И песни Вертинского и бОльшая часть романсов созданы во времена, описанные в "Конармии", "Беге", "Черном обелиске" и "По ком звонит колокол".

Написать про балерин, скрипачей, бутылку вина под хруст французской булки может почти  каждый.

Писать об этом, когда "на плечи бросается век-волкодав", решались немногие. Но именно они своими "песенками" спасли великую традицию русской литературы, в которой маленький человек  был не  винтиком, а говорил читателю "я - брат твой".

И вот это обращение, вот это напоминание о том, что другой человек - брат твой, прозвучало на концерте в полный голос.

P.S.  О пианисте Олеге Вайнштейне я  мог бы написать многое, но меня опередил Мандельштам. "Ах, Александр Герцевич..."