L’éducation sentimentale
07.06.2018 01:00
29 мая в Доме музыки прозвучала программа Олег Погудина "Je chante".
Как обычно, зрители недовольны – Олег Погудин исполняет эту программу только раз в год ( хотя многие французские песни входят в другие его программы) , так что многие не смогли попасть на концерт. Почему же нам так важен французский шансон, почему песни, написанные полстолетия назад и раньше, по-прежнему актуальны, востребованы и желанны?
Наверное, стоит начать с того что для поколения наших бабушек французский шансон, пришедший в СССР вместе с оттепелью, стал глотком свободы, для наших родителей это была данность, с которой они выросли, ведь даже заставкой всеми любимой «Кинопанорамы» была мелодия «Pardonne-Moi Ce Caprice D’Enfant».
Ну а для нас все это дополнено изучением в вузе экзистенциалистов, анналистов, структуралистов и Мишеля Фуко и знанием того, что Жан Кокто написал в память об Эдит Пиаф. А написал он следующее:
«Эдит Пиаф, подобно невидимому соловью, теперь сама станет невидимой. Нам остается от нее только взгляд, ее бледные руки, этот высокий лоб, собирающий лучи рампы, и голос. Голос, который заполняет все вокруг и летит все выше и выше, постепенно оттесняя певицу, увеличиваясь подобно тому, как росла ее тень на стене, и, наконец, величаво воцаряясь на месте, где стояла маленькая робкая женщина.
Душа улицы проникает во все поры города. Это уже поет не мадам Пиаф, а моросит, жалуется ветер, и лунный свет стелится по мостовой…»
Все помнят , как Шарль Азнавур и Мирей Матье пели про «Вечную любовь», многие смотрели прекрасные французские романтические комедии и фильмы французской «новой волны», в которых прозвучала, например, такая известная песня как «Опавшие листья».
Отмечу еще, что Франция, французская словесность всегда несла в себе идеалы общества, много веков живущих в христианской цивилизации. Наверное, Францию можно считать эталоном западноевропейского государства с очень старыми традициями и литературой, историю которой можно проследить на протяжении многих сотен веков. Французская культура по своей сути глубоко христианская и глубоко патриотичная. Но при этом для россиян ХХ века Париж стал еще и городом эмиграции, городом изгнанников с одной стороны, но и неким островом свободы, с другой.
Эмалевый крестик в петлице
И серой тужурки сукно…
Какие печальные лица
И как это было давно
Но все же концерт был не про политику, а про эмоции и немного про историю искусства. Удалось ли артистам передать свои эмоции залу? Я считаю, что да, и наверно ради этого многие и ходят на концерты. Посмотреть 21 маленькую пьесу на тему любви, верности, ностальгии, личной драмы и светлой грусти значит испытать с артистом все то, что возможно остается невысказанным в повседневной суете. Наверное, это очень тяжелый крест – выходить перед несколькими сотнями людей и каждому из них дать эмоции, ради которых они пришли. Но это, надо думать, и очень большая радость – видеть, что пришедшим на концерт стало лучше, что они нашли что-то для себя.
А теперь немного о грустном: к сожалению, придя на концерт приходится наблюдать ревность некоторых постоянных слушателей артиста к новой публике. Казалось бы, преданные поклонники певца должны радоваться, что среди его слушателей стало больше молодежи, но увы…Сказать на это можно две вещи:
Во-первых, это понятно. Вокруг искусства должны кипеть страсти. И французское искусство воспело эти страсти во всех жанрах: от «Адриенны Лекуврер» до «Мадемуазель Нитуш». Во-вторых, Погудин – сущностно народный артист, не по званию, а по сути. Значит всем нам, независимо от нашего возраста, образования, стрижек и джинсов надо быть готовыми к тому, что рядом с тобой в зале окажется другой. Настоящее искусство – храм, куда приходят все, а не корпоратив для избранных. А вот демонстративная несанкционированная съемка во время концерта, из-за которой артист даже был вынужден сделать Годарам из зала замечание, конечно способна травмировать и его и зрителей..
Но не будем лишний раз о печальном. Французский шансон это мир, где правят настоящие чувства и сила творчества и спасибо Олегу Погудину и его ансамблю, за то, что он дал нам возможность к нему прикоснуться.
Как обычно, зрители недовольны – Олег Погудин исполняет эту программу только раз в год ( хотя многие французские песни входят в другие его программы) , так что многие не смогли попасть на концерт. Почему же нам так важен французский шансон, почему песни, написанные полстолетия назад и раньше, по-прежнему актуальны, востребованы и желанны?
Наверное, стоит начать с того что для поколения наших бабушек французский шансон, пришедший в СССР вместе с оттепелью, стал глотком свободы, для наших родителей это была данность, с которой они выросли, ведь даже заставкой всеми любимой «Кинопанорамы» была мелодия «Pardonne-Moi Ce Caprice D’Enfant».
Ну а для нас все это дополнено изучением в вузе экзистенциалистов, анналистов, структуралистов и Мишеля Фуко и знанием того, что Жан Кокто написал в память об Эдит Пиаф. А написал он следующее:
«Эдит Пиаф, подобно невидимому соловью, теперь сама станет невидимой. Нам остается от нее только взгляд, ее бледные руки, этот высокий лоб, собирающий лучи рампы, и голос. Голос, который заполняет все вокруг и летит все выше и выше, постепенно оттесняя певицу, увеличиваясь подобно тому, как росла ее тень на стене, и, наконец, величаво воцаряясь на месте, где стояла маленькая робкая женщина.
Душа улицы проникает во все поры города. Это уже поет не мадам Пиаф, а моросит, жалуется ветер, и лунный свет стелится по мостовой…»
Все помнят , как Шарль Азнавур и Мирей Матье пели про «Вечную любовь», многие смотрели прекрасные французские романтические комедии и фильмы французской «новой волны», в которых прозвучала, например, такая известная песня как «Опавшие листья».
Отмечу еще, что Франция, французская словесность всегда несла в себе идеалы общества, много веков живущих в христианской цивилизации. Наверное, Францию можно считать эталоном западноевропейского государства с очень старыми традициями и литературой, историю которой можно проследить на протяжении многих сотен веков. Французская культура по своей сути глубоко христианская и глубоко патриотичная. Но при этом для россиян ХХ века Париж стал еще и городом эмиграции, городом изгнанников с одной стороны, но и неким островом свободы, с другой.
(Фото с официального сайта Олега Погудина)
«Я молю, как жалости и милости,
Франция, твоей земли и жимолости» - напишет Мандельштам в 1937 году уже после Воронежа.
В общем, три поколения россиян уже выучили французский шансон как трагик в провинции драму шекспирову.
Понятно, что в стране в такой литературной традицией в песне центром композиции почти всегда будет текст. Это требует от зрителя подготовки перед походом на концерт: слова песен стоит освежить в памяти. Но это требует и отдельного разговора о том, как работает с текстами на иностранном языке артист.
Обычно, приезжающие в Россию звезды в качестве жеста уважения поют на своих концертах на русском языке одну песню или романс. В 80% реакция на это исполнение будет в диапазоне от тихого умиления до с трудом сдерживаемого громкого смеха. Олег Погудин же исполняет французский шансон и во Франции и в других европейских странах, удостоившись эпитета "le chansonnier russe", а ведь для французов далеко не каждый певец шансонье. Этот термин надо заслужить.
Франция, твоей земли и жимолости» - напишет Мандельштам в 1937 году уже после Воронежа.
В общем, три поколения россиян уже выучили французский шансон как трагик в провинции драму шекспирову.
Понятно, что в стране в такой литературной традицией в песне центром композиции почти всегда будет текст. Это требует от зрителя подготовки перед походом на концерт: слова песен стоит освежить в памяти. Но это требует и отдельного разговора о том, как работает с текстами на иностранном языке артист.
Обычно, приезжающие в Россию звезды в качестве жеста уважения поют на своих концертах на русском языке одну песню или романс. В 80% реакция на это исполнение будет в диапазоне от тихого умиления до с трудом сдерживаемого громкого смеха. Олег Погудин же исполняет французский шансон и во Франции и в других европейских странах, удостоившись эпитета "le chansonnier russe", а ведь для французов далеко не каждый певец шансонье. Этот термин надо заслужить.
"Je chante" Олега Погудина стал спектаклем на тему любви, прежде всего любви Поэта и Искусства, которое вечно.
В очередной раз поразили точность акцентов и эмоциональный диапазон певца. Надо сказать, что молодого Погудина, выступавшего в лирическом амплуа (хотя и в старых интервью он говорил про свое трагическое мировидение) я видел только в записях. В концертном варианте мне «достался» иногда трагический, а иногда и остро-характерный артист с гораздо бОльшим эмоциональным диапазоном. Вот и в этот раз он совершил головокружительный кульбит от «Бедного Жана» с вийоновской веревкой на шее, до исполненной сразу после этого композицией Жака Бреля «Ne me quitte pas», во время которой казалось, что над залом взошло черное солнце кавалера де Грие. А ведь песни Жака Бреля всегда были спектаклем, именно поэтому их надо смотреть, а не слушать. Он разыгрывал на сцене маленькую трагикомедию (вспомним песню «Матильда» в его исполнении) и в итоге из певца превратился в киноактера и режиссера. Так и Олег Погудин ярко совмещает вокальное исполнение и пластическое искусство и всё более уверенно заявляет о себе, как о режиссере и создателе некоего нового жанра.
И часто именно поэтому слушатели так стремятся попасть на его концерт, а не довольствуются только телевизионными записями.
Поговорим теперь немного об инструментальной музыке. Ансамбль предложил слушателям несколько музыкальных композиций, смыслово и исторически связанных с французским шансоном: французов Бенжамена Годара и Камилла Сен-Санса, аргентинца Пьяццоллы, который как музыкант состоялся именно в Париже, и вальс-мюзетт Пиццигони, очень популярный во Франции двадцатых.
Надо сказать, что сделанные музыкантами аранжировки нередко придают песням новое измерение. Например, звучащая в конце песни «Падает снег» мелодия «Цыганочки», делает эту песню, написанную в 1963 году, старше, отсылает ее к истории французского шансона, который не мог не почерпнуть мелодику из цыганской музыки, принесенной туда русскими эмигрантами. А ее герой с помощью нескольких музыкальных тактов и завершающего жеста певца заставляет вспомнить и Бунина, и Георгия Иванова, и кладбище Сент-Женевьев де Буа...
В очередной раз поразили точность акцентов и эмоциональный диапазон певца. Надо сказать, что молодого Погудина, выступавшего в лирическом амплуа (хотя и в старых интервью он говорил про свое трагическое мировидение) я видел только в записях. В концертном варианте мне «достался» иногда трагический, а иногда и остро-характерный артист с гораздо бОльшим эмоциональным диапазоном. Вот и в этот раз он совершил головокружительный кульбит от «Бедного Жана» с вийоновской веревкой на шее, до исполненной сразу после этого композицией Жака Бреля «Ne me quitte pas», во время которой казалось, что над залом взошло черное солнце кавалера де Грие. А ведь песни Жака Бреля всегда были спектаклем, именно поэтому их надо смотреть, а не слушать. Он разыгрывал на сцене маленькую трагикомедию (вспомним песню «Матильда» в его исполнении) и в итоге из певца превратился в киноактера и режиссера. Так и Олег Погудин ярко совмещает вокальное исполнение и пластическое искусство и всё более уверенно заявляет о себе, как о режиссере и создателе некоего нового жанра.
И часто именно поэтому слушатели так стремятся попасть на его концерт, а не довольствуются только телевизионными записями.
Поговорим теперь немного об инструментальной музыке. Ансамбль предложил слушателям несколько музыкальных композиций, смыслово и исторически связанных с французским шансоном: французов Бенжамена Годара и Камилла Сен-Санса, аргентинца Пьяццоллы, который как музыкант состоялся именно в Париже, и вальс-мюзетт Пиццигони, очень популярный во Франции двадцатых.
Надо сказать, что сделанные музыкантами аранжировки нередко придают песням новое измерение. Например, звучащая в конце песни «Падает снег» мелодия «Цыганочки», делает эту песню, написанную в 1963 году, старше, отсылает ее к истории французского шансона, который не мог не почерпнуть мелодику из цыганской музыки, принесенной туда русскими эмигрантами. А ее герой с помощью нескольких музыкальных тактов и завершающего жеста певца заставляет вспомнить и Бунина, и Георгия Иванова, и кладбище Сент-Женевьев де Буа...
Эмалевый крестик в петлице
И серой тужурки сукно…
Какие печальные лица
И как это было давно
Но все же концерт был не про политику, а про эмоции и немного про историю искусства. Удалось ли артистам передать свои эмоции залу? Я считаю, что да, и наверно ради этого многие и ходят на концерты. Посмотреть 21 маленькую пьесу на тему любви, верности, ностальгии, личной драмы и светлой грусти значит испытать с артистом все то, что возможно остается невысказанным в повседневной суете. Наверное, это очень тяжелый крест – выходить перед несколькими сотнями людей и каждому из них дать эмоции, ради которых они пришли. Но это, надо думать, и очень большая радость – видеть, что пришедшим на концерт стало лучше, что они нашли что-то для себя.
А теперь немного о грустном: к сожалению, придя на концерт приходится наблюдать ревность некоторых постоянных слушателей артиста к новой публике. Казалось бы, преданные поклонники певца должны радоваться, что среди его слушателей стало больше молодежи, но увы…Сказать на это можно две вещи:
Во-первых, это понятно. Вокруг искусства должны кипеть страсти. И французское искусство воспело эти страсти во всех жанрах: от «Адриенны Лекуврер» до «Мадемуазель Нитуш». Во-вторых, Погудин – сущностно народный артист, не по званию, а по сути. Значит всем нам, независимо от нашего возраста, образования, стрижек и джинсов надо быть готовыми к тому, что рядом с тобой в зале окажется другой. Настоящее искусство – храм, куда приходят все, а не корпоратив для избранных. А вот демонстративная несанкционированная съемка во время концерта, из-за которой артист даже был вынужден сделать Годарам из зала замечание, конечно способна травмировать и его и зрителей..
Но не будем лишний раз о печальном. Французский шансон это мир, где правят настоящие чувства и сила творчества и спасибо Олегу Погудину и его ансамблю, за то, что он дал нам возможность к нему прикоснуться.