2 февраля в Третьяковской галерее открылась выставка русско-французского художника Константина Кузнецова.
( Фото Германа Шевелева)
История Кузнецова - это история человека, который в 33 года выбрал путь художника и остался верен ему до конца своих дней.
Это русский мастер, сформировавшийся в Париже, которого французские критики называли последний рыцарем импрессионизма.
Кузнецов - единственный из русских живописцев органично влившийся в традицию французского импрессионизма и постимпрессионизма.
С 1900 года он жил в Париже, где стал постоянным участником прославленных салонов: Национального общества изящных искусств, Осеннего салона и Салона независимых. Его картины выставлялись на отечественных и зарубежных экспозициях наряду с произведениями Анри Матисса, Виктора Борисова-Мусатова, Василия Кандинского, Михаила Ларионова, Пьера Боннара, Мориса Дени.
«Кузнецов – это старый борец, который не слагает своего оружия и держит крепко, высоко подняв голову, до конца, знамя импрессионизма», - писал критик Франсуа Тьебо-Сессон.
( Фото Германа Шевелева)
Константин Кузнецов прожил в Париже 40 лет. В 1937 году состоялась его посмертная выставка на Осеннем салоне. «Он привнес в импрессионизм, от которого отталкивался, личностную поэзию и превратил свой реализм в мощный лиризм», – написала о нем в этом же году хранитель музея Лувра Мишель Флорисон.
Однако не стоит думать, что художник был закрыт от новых направлений в искусстве. Он учитывал и перерабатывал опыт сезаннизма, символизма, фовизма. Уникальность момента визуального впечатления мастер заменял на уникальность переживания эмоционального.
Со второй половины двадцатых годов в творчестве Кузнецова проявляются черты экспрессионизма, он все чаще выбирает диссонансные цвета, пишет резкими ударами кисти, подчеркивает настроения тревожности и беспокойства.
( Так увидел его творчество этого периода фотограф Илья Линник)
При этом живопись Кузнецова отражала феномен того, что сегодня принято называть «здесь и сейчас». Определяющей чертой его собственного почерка стала его страстность, корни которой французские критики видели в его славянском темпераменте. И хотя источником вдохновения для художника были ландшафты Франции, в его полотнах продолжала жить русская традиция пейзажа. Как истинно русский, Кузнецов любил природу, переживая единение с нею. Он воспевал величие природы с остротой и пронзительностью чувств, которые и сегодня не оставляют зрителя равнодушным.
На этой выставке именно пейзажи представлены наиболее полно, хотя художник писал и жанровые картины (его, например, очень увлекала жизнь первобытных людей) и обнаженную натуру.
Константин Кузнецов был мастером, способным за один день создать полотно с натуры, то есть абсолютно по «впечателениям» - impression.
Это Александр Иванов мог позволить себе работать над «Явлением Христа народу» долгие годы. Тут же важна свежесть впечатлений, свежесть мазка.
Такой подход роднит художника с фотографом. На первый план выходит не техника работы кистью, а поиск ракурса, освещения, масштаба, чем Кузнецов всегда очень вдумчиво занимался.
Интересным дополнением выставки являются картины, написанные на непрофессиональном холсте. После революции Константин Кузнецов уже не мог получать деньги из России от семейного предприятия. И он был вынужден зарабатывать живописью во Франции, объятой послевоенным кризисом. Денег на профессиональные холсты не хватало, и художник писал свои картины на обычной, шершавой и неровной ткани.
Именно на такой поверхности выполнена ширма по мотивам оперы Дебюсси «Пеллеас и Мелизанда» и еще несколько работ. Такой подход придает изображению, как сказали бы фотографы и киношники, «благородное зерно» как при съемке на пленку. Ведь небольшие узелки на ткани, тут и там разбросанные по холсту, впитывают краски целиком, создавая цветные точки.
Отдельно хочется сказать о том, что художник очень хотел получить возможность работать с театральными декорациями, чему свидетельство уже упоминаемая ширма, но ему это так и не удалось.
Говоря о выставке Кузнецова, мне как искусствоведу, хотелось бы сказать несколько слов о подходах к созданию некоего визуального выставочного пространства. Это само по себе может являться художественным высказыванием, но в этом случае в нем будет важна каждая деталь. В частности – рамы картин, о которых я и поговорил с директором фонда Кузнецова Константином Ещеркиным. Большинство картин на выставке помещено в достаточно крупные рамы желто-золотого цвета, местами затемненные под патину. Некоторые из них – это отреставрированные рамы начала XX века, другие – копии или импровизация на тему реальных рам Fin de siècle. По словам Константина Ещеркина картины были без рам и было принято решение поместить их в исторически «родную среду». Именно так оформлен один из залов выставки.
( Фото Германа Шевелева)
В другом же зале оформление картин по современному лаконично (кстати, это оформление было предложено наследниками), что создает совсем другой контекст и другую атмосферу.
Эта деталь еще интересна и потому, что Константина Кузнецова причисляют к люменистам, то есть художникам, которые работают со светом, освещением и его отражением. Поэтому его картины вступают (или не вступают) в диалог с цветом рам и освещением. При этом каждый из посетителей выставки сможет выбрать наиболее близкое себе оформление картины (а следовательно и исторический контекст).
( Фото Георгия Шах-Тахтинского)
В заключение отмечу, что выставка будет интересна как специалистам, так и любителям искусства, кроме того к ней подготовлены как прекрасный каталог, так и большое академическое издание со справочным аппаратом, посвященное творчеству художника.
( Фото Георгия Шах-Тахтинского)