Похоже, что в будущем в учебниках по истории искусства будет написано, что двадцатые годы двадцать первого века были временем активного поиска новых жанров.    19 июня в Большом Зале Московской консерватории состоялась премьера хоровой симфонии-действа «Евгений Онегин. Сожженная глава».

За основу спектакля взята X глава "Евгения Онегина" о декабристах, которая была сожжена Пушкиным в 1830 году. На память автор оставил начальные четверостишия четырнадцати строф и почти полный текст еще трех, зашифровав их. Ключ к шифру был найден в начале XX века, а несколько десятилетий спустя ленинградский библиограф Даниил Альшиц сообщил о находке полного текста главы.  Более полувека ученые, культурологи и литературоведы спорят о том, подлинен ли обнаруженный текст или это мистификация и один из возможных вариантов реконструкции. Ведь мы знаем, что текст был утерян и Альшиц воспроизвел его уже попамяти, пережив десятилетнюю отсидку в лагере на лесоповале.

Для известного американо-российского композитора Игоря Райхельсона это – дебют в оперном жанре.

Игорь любезно согласился ответить на ряд вопросов, связанных с этой премьерой.    

 - Любой композитор, касаясь темы "Евгения Онегина", невольно вступает в соревнование с Чайковским. Вас это не пугает?

- Безусловно пугает – соревноваться с Чайковским невозможно, он – гений, он уже почти две сотни лет с нами, и будет еще тысячи лет. Я сначала, когда мне было предложено работать с текстом Пушкина, не хотел браться. Но потом, вникнув в текст десятой главы, я понял, что, возможно если кто может попробовать с этим поработать, то это, наверно, я. Ведь моя музыка базируется на мелодическом материале и она достаточно традиционна. И уже задним числом мне кажется, что Павел Каплевич, будучи достаточно прозорливым продюсером, совершил правильный выбор. Поэтому первый тезис состоит в том, что никакого соревнования нет, наоборот, если бы десятая глава не была сожжена, то скорее всего кто-то, а возможно и Чайковский положил бы ее на музыку. Это современное прочтение и безусловно я считаю, что тема настолько интригующая, что кто-то должен был это попробовать. Так получилось, что сделал это я.

- Несколько смущают в предложенном нам анонсе слова: "сочетание джаза и классики". Джаз вполне может быть классикой в оценочном смысле. Видимо пиарщики хотели поведать нам о том, что в вашем творчестве сочетается КЛАССИЦИСТИЧЕСКИЙ и джазовый музыкальный язык? Не могли бы Вы подробнее рассказать об этом?

- Давайте начнем с конца.  Никакого джаза вы сегодня не услышите. Это классическая академическая музыка. Я не собираюсь утверждать, что там нет влияния джаза, в плане какого-то гармонического, мелодического мышления, но это классическая форма и классическая музыка, написанная современным языком, но в достаточно традиционных канонах.

Касательно джаза- так случилось, что я учился джазу достаточно много, этим занимался и играл много с Игорем Бутманом и с другими музыкантами, я очень люблю джаз и моя карьера как раз достаточно быстро начала развиваться, когда я написал джазовую сюиту для альта, саксофона и рояля и джазового оркестра для Юрия Башмета. В этой сюите я соединил Юрия Башмета и Игоря Бутмана. Это произведение прогремело достаточно громко по всему миру. И поэтому наверно здесь есть ассоциация моего творчества с джазом. К тому же, у меня есть музыкальные произведения, где действительно есть сочетания классики и джаза, но в основном моя музыка она классическая. И чем старше я становлюсь, тем более классицистическими становятся мои произведения. Так что то, что сегодня будет исполнено, никакого отношения к джазу не имеет.

- Нередко можно услышать сетования, что молодежь не ходит в оперу. Так ли это?

Важен ли для вас возраст слушателя?

- Это мой первый профессиональный опыт в опере, но как слушатель я оперу очень люблю. Но можно сказать, что современная молодежь просто мало ходит на классическую музыку. Можно сказать, что молодежь больше интересуется другими жанрами – попса, рок и так далее – я не очень разбираюсь в этой музыке. Проблема вообще всей классической музыки - узкий рынок и он, к сожалению, сужается. За последние условно сто лет выбор музыки стал куда больше, а классическая музыка требует некоторой работы над собой, это не развлекательный опыт. Что нужно сделать? Мне кажется надо работать, надо привлекать молодежь, потому что безусловно для развития характера классическая музыка очень важна. И да, для меня важно, чтобы молодежь пришла на мою оперу.

 - Где границы эксперимента в оперной режиссуре?

Хороший вопрос. Я достаточно консервативен по своей натуре. И очень часто мне чужды современные постановки великих произведений, таких как «Кармен» или «Ромео и Джульетта». Я с осторожностью отношусь ко всем этим экспериментам. Современные режиссеры пытаются соединить современное бытие с тем, что было раньше. – и конечно, не все эти эксперименты удачны. Но я считаю, что они имеют право на существование, особенно если сделаны с хорошим вкусом и не идут во вред великому прототипу.

- Куда, по Вашему мнению, будет двигаться оперный жанр в ближайшие годы? Можно ли выделить дихотомию зрелищности и эпатажа, с одной стороны, и концертного исполнения и упора на музыку с другой? Обращали ли Вы внимание на то, что сейчас (как и сто лет назад) вдруг появилось множество новых жанров: симфодрама, симфония-действо, концерт –спектакль. Это просто минное поле для критика. Как раньше было просто: вот опера, а вот – не опера… 

- Вот сегодня у нас будет 10 глава в концертном исполнении. Безусловно, наш жанр это тоже синтез, и сейчас таких экспериментов очень много.  Я считаю, должно быть все: должна быть опера, где есть либретто, где есть действо, так же могут быть такие художественные формы, которые вы увидите и услышите сегодня. Художественное действо, скорее оратория, которое сопряжено с художественным словом. Я за эксперименты – мы живем в 21 веке и движемся вперед.

- Насколько Вам как композитору важно качество текста, с которым Вы работаете?

В данном случае текст диктовал. Это невероятная помощь. То, что сегодня будет сыграно, было написано за месяц – полтора. Учитывая объем, масштабы, это очень быстро. Я еще раз повторю, что это мой первый оперный опыт. И мне показалось, что оперу писать легче, чем инструментальную музыку. Когда ты пишешь инструментальную музыку, перед тобой чистый лист, в здесь уже много что есть. Есть ритм, настроение, атмосфера. В итоге половина этой музыки – это текст. Конечно, моим языком, но текст мне сильно помог, это было огромное влияние. Благодаря тексту и язык мой изменился, и Чайковский так же повлиял на мою музыку.

Это была ли попытка мысленного эксперимента написать так, как это могло бы звучать в голове у Пушкина.

 Это сочинение в стихотворной форме безусловно причесало мой язык, то есть он видоизменился, я так не пишу инструментальную музыку.  Это Пушкин, который через меня выразился в музыке. Многие считают композитора некой антенной, потому что композитор дает возможность записать мысли великих в виде нот. И безусловно влияние Чайковского огромно.

- Вы верите в то, что рукописи не горят?

Красивый вопрос. Как в музыке, так и в литературе многие сжигали свои произведения. Кафка сжег 80 процентов того, что написал. Булгаков сжег первый том «Мастера и Маргариты». Так же и я выбрасываю очень много, когда мне не нравится. Но когда великий что-то сжигает – нет. Это не горит, всё все равно остается с нами!

Публика встретила премьеру тепло, и семнадцатого июля «Сожженную главу» можно будет увидеть в Зеленом Театре На ВДНХ.