Необязательные мемуары. Черный день Белого дома. Начало
11.06.2020 12:49
Так называлась моя заметка в газете "Мегаполис-Экспресс", опубликованная через несколько дней после трагедии. Я просто воспроизведу здесь ту статью, написанную по горячим следам.
"Я не вел почти никаких записей; диктофон лежал у меня в сумке, но я о нем забыл: честно говоря, репортажи под огнем - не мое амплуа. Я гораздо больше озабочен был поисками относительно безопасного места. Однако кое-что я успел увидеть и услышать, и считаю, что об этом надо рассказать.
Ночная прелюдия
"Я не рвался в горячую точку, не искал острых ощущений и не думал, что так получится. В Белый дом я пришел накануне, в ленивый и безмятежный полдень воскресенья 3 октября, посмотреть, как живут его осажденные обитатели. После 21 сентября мы, парламентские корреспонденты, ходили в дом распущенного Верховного Совета почти ежедневно, как на работу.
Я стал свидетелем безумия и эйфории, оказавшимися предсмертными судорогами парламента. Видел прорыв оцепления, штурм мэрии, автобусы с автоматчиками, отъезжающие к Останкино, лихорадочное веселье депутатов, вдруг поверивших в возможность скорой победы...
К вечеру эйфория стала спадать и с первыми вестями об останкинских жертвах постепенно переросла в тупое ожидание скорого конца. Наступила последняя ночь Белого дома.
Собственно говоря, все ждали штурма именно ночью. Правда, я не заметил усиления обороны. В полночь в Белом доме был объявлен комендантский час. Формально все передвижения внутри здания были запрещены. На нашем, журналистском шестом этаже здоровенный казак с автоматом, занявший позицию позицию возле могучего сейфа, заявил, что ночью он будет стрелять без предупреждения. Через пару часов он захрапел, растянувшись на полу в коридоре. На других этажах мрачные вооруженные личности неизвестного рода войск ограничивались тем, что проверяли аккредитацию.
В три часа ночи депутат Владимир Ребриков созвал всех журналистов (набралось около 15) на церемонию, как он сказал, "освобождения заложников, захваченных в мэрии".
Получилось нечто среднее между пресс-конференцией и ночным допросом. Заложниками оказались слесари, электрики, охранники мэрии, доктор Некрасов из Горздрава и член правительства Москвы Брагинский. Они были без наручников. Следов избиений и пыток тоже не было видно. На обращение не жаловались, претензий к своим тюремщикам не высказывали, интервью давать отказались.
Затем группа подтянутых фашистов-баркашовцев, сопровождаемая вспышками блицев и стрекотом телекамер, повела узников куда-то во тьму. Ребриков упорно твердил, что их увели на волю.
К пяти утра штурм так и не состоялся, и журналисты позволили себе расслабиться и выпить. По немногим оставшимся радиотелефонам прошла информация, что к Белому дому движутся БТР и танки, но не для штурма, а для полной блокады остатков парламента. Это известие вызвало облегчение: блокада была не страшна.
Правда, одна деталь показалась мне подозрительной. В четыре часа утра корреспонденты РИА Новости получили приказ начальства срочно покинуть Белый дом. К этому времени всех представителей государственных агентств и изданий как ветром сдуло. Но на рассвете не хотелось думать о неприятном".
Тут я добавлю. Это был один из тех случаев, когда мне надо было очень быстро принимать решение, выбирать - уходить, пока это было возможно, или оставаться. Я сознательно решил остаться, хотя понимал, что надвигается реальная опасность. Но уходить в этот момент было непрофессионально. Только этим я руководствовался, никаких других соображений не было.
Хочу сказать еще два слова о баркашовцах. Эти ряженые "фашисты" постоянно мелькали, фигурировали, лезли в объективы фото и телекамер все дни противостояния между Ельциным и Верховным Советом.
Но когда запахло жареным, началась стрельба, их как ветром сдуло. Или будто под землю провалились. Исчезли.
У меня нет сомнений, что баркашовцы были "засланными казачками" и, как минимум, многие из них работали на кремлевские спецслужбы. У них была простая задача: испортить имидж защитников Белого дома, изобразить их как "фашистов". И официозная в то время "демократическая" печать охотно воспользовалась этой подставой. Многие поверили, да и верят до сих пор.
"Я не вел почти никаких записей; диктофон лежал у меня в сумке, но я о нем забыл: честно говоря, репортажи под огнем - не мое амплуа. Я гораздо больше озабочен был поисками относительно безопасного места. Однако кое-что я успел увидеть и услышать, и считаю, что об этом надо рассказать.
Ночная прелюдия
"Я не рвался в горячую точку, не искал острых ощущений и не думал, что так получится. В Белый дом я пришел накануне, в ленивый и безмятежный полдень воскресенья 3 октября, посмотреть, как живут его осажденные обитатели. После 21 сентября мы, парламентские корреспонденты, ходили в дом распущенного Верховного Совета почти ежедневно, как на работу.
Я стал свидетелем безумия и эйфории, оказавшимися предсмертными судорогами парламента. Видел прорыв оцепления, штурм мэрии, автобусы с автоматчиками, отъезжающие к Останкино, лихорадочное веселье депутатов, вдруг поверивших в возможность скорой победы...
К вечеру эйфория стала спадать и с первыми вестями об останкинских жертвах постепенно переросла в тупое ожидание скорого конца. Наступила последняя ночь Белого дома.
Собственно говоря, все ждали штурма именно ночью. Правда, я не заметил усиления обороны. В полночь в Белом доме был объявлен комендантский час. Формально все передвижения внутри здания были запрещены. На нашем, журналистском шестом этаже здоровенный казак с автоматом, занявший позицию позицию возле могучего сейфа, заявил, что ночью он будет стрелять без предупреждения. Через пару часов он захрапел, растянувшись на полу в коридоре. На других этажах мрачные вооруженные личности неизвестного рода войск ограничивались тем, что проверяли аккредитацию.
В три часа ночи депутат Владимир Ребриков созвал всех журналистов (набралось около 15) на церемонию, как он сказал, "освобождения заложников, захваченных в мэрии".
Получилось нечто среднее между пресс-конференцией и ночным допросом. Заложниками оказались слесари, электрики, охранники мэрии, доктор Некрасов из Горздрава и член правительства Москвы Брагинский. Они были без наручников. Следов избиений и пыток тоже не было видно. На обращение не жаловались, претензий к своим тюремщикам не высказывали, интервью давать отказались.
Затем группа подтянутых фашистов-баркашовцев, сопровождаемая вспышками блицев и стрекотом телекамер, повела узников куда-то во тьму. Ребриков упорно твердил, что их увели на волю.
К пяти утра штурм так и не состоялся, и журналисты позволили себе расслабиться и выпить. По немногим оставшимся радиотелефонам прошла информация, что к Белому дому движутся БТР и танки, но не для штурма, а для полной блокады остатков парламента. Это известие вызвало облегчение: блокада была не страшна.
Правда, одна деталь показалась мне подозрительной. В четыре часа утра корреспонденты РИА Новости получили приказ начальства срочно покинуть Белый дом. К этому времени всех представителей государственных агентств и изданий как ветром сдуло. Но на рассвете не хотелось думать о неприятном".
Тут я добавлю. Это был один из тех случаев, когда мне надо было очень быстро принимать решение, выбирать - уходить, пока это было возможно, или оставаться. Я сознательно решил остаться, хотя понимал, что надвигается реальная опасность. Но уходить в этот момент было непрофессионально. Только этим я руководствовался, никаких других соображений не было.
Хочу сказать еще два слова о баркашовцах. Эти ряженые "фашисты" постоянно мелькали, фигурировали, лезли в объективы фото и телекамер все дни противостояния между Ельциным и Верховным Советом.
Но когда запахло жареным, началась стрельба, их как ветром сдуло. Или будто под землю провалились. Исчезли.
У меня нет сомнений, что баркашовцы были "засланными казачками" и, как минимум, многие из них работали на кремлевские спецслужбы. У них была простая задача: испортить имидж защитников Белого дома, изобразить их как "фашистов". И официозная в то время "демократическая" печать охотно воспользовалась этой подставой. Многие поверили, да и верят до сих пор.
Артподготовка и решительные действия
"В семь часов утра в виду Белого дома появились БТР: 14 штук со стороны набережной, 5 с Рочдельской улицы и еще несколько штук от американского посольства. В утренних радионовостях сообщили, что техника прибыла для обеспечения блокады. Мы поспешно собрали вещи, уверенные, что нас-то выпустят. И тут БТР открыл огонь.
Стреляли из пулемета КПВТ 23-го калибра (по соседству со мной нашлись знатоки). Сначала — вдоль здания. Из окна шестого этажа хорошо было видно, как разбегаются немногочисленные защитники Белого дома, застигнутые выстрелами на улице врасплох. Обозначились первые жертвы: двух человек поволокли к подъезду. Раненых? Убитых? Не знаю, но у одного из живота явственно вываливались кишки.
Минут через 20 защитники парламента начали отвечать на стрельбу. С крыши соседнего дома немолодой казак лупил из автомата по БТР, но, похоже, без толку. Пулеметы же постепенно изменяли сектор обстрела и неумолимо поворачивались в сторону окон. Нам порекомендовали отойти от них подальше. Последнее, что я увидел: люди в БТР одеты не в военную форму, а во что попало — в черные куртки, сапоги и даже джинсы. Но удивляться было некогда".
КОММЕНТАРИЙ: С тех пор прошло 20 с лишним лет, но я до сих пор очень четко помню эту картину: нас обстреливает какое-то незаконное вооруженное формирование, гибнут люди, льется кровь... В своей статье я всячески сдерживал свои эмоции. Но меня и тогда поразила дикость происходящего, и до сих пор поражает: какие-то бандиты, вооруженные до зубов, обстреливают здание парламента, и это как бы считается нормальным. Мало того - преподносилось и по сей день преподносится некоторыми недоумками как "победа демократии".
Что касается "КПВТ", то так мне тогда сказали, а я процитировал. Ничего в этом не понимаю, да и наплевать.
Но продолжу цитирование.
"Стрельба, начавшаяся в семь часов, далее практически не прерывалась: пулеметные и автоматные очереди сменялись залпами из гранатометов и ударами из танковых орудий по верхним этажам. Пришлось привыкать к боевым условиям: определять, с какой стороны ведут огонь, где лучше укрыться, вдоль какой стены легче уйти из обстреливаемых помещений, как быстрее пересечь зону обстрела и при этом ни в коем случае не занимать позиции напротив поверхности, от которой пуля может отрикошетить.
"В семь часов утра в виду Белого дома появились БТР: 14 штук со стороны набережной, 5 с Рочдельской улицы и еще несколько штук от американского посольства. В утренних радионовостях сообщили, что техника прибыла для обеспечения блокады. Мы поспешно собрали вещи, уверенные, что нас-то выпустят. И тут БТР открыл огонь.
Стреляли из пулемета КПВТ 23-го калибра (по соседству со мной нашлись знатоки). Сначала — вдоль здания. Из окна шестого этажа хорошо было видно, как разбегаются немногочисленные защитники Белого дома, застигнутые выстрелами на улице врасплох. Обозначились первые жертвы: двух человек поволокли к подъезду. Раненых? Убитых? Не знаю, но у одного из живота явственно вываливались кишки.
Минут через 20 защитники парламента начали отвечать на стрельбу. С крыши соседнего дома немолодой казак лупил из автомата по БТР, но, похоже, без толку. Пулеметы же постепенно изменяли сектор обстрела и неумолимо поворачивались в сторону окон. Нам порекомендовали отойти от них подальше. Последнее, что я увидел: люди в БТР одеты не в военную форму, а во что попало — в черные куртки, сапоги и даже джинсы. Но удивляться было некогда".
КОММЕНТАРИЙ: С тех пор прошло 20 с лишним лет, но я до сих пор очень четко помню эту картину: нас обстреливает какое-то незаконное вооруженное формирование, гибнут люди, льется кровь... В своей статье я всячески сдерживал свои эмоции. Но меня и тогда поразила дикость происходящего, и до сих пор поражает: какие-то бандиты, вооруженные до зубов, обстреливают здание парламента, и это как бы считается нормальным. Мало того - преподносилось и по сей день преподносится некоторыми недоумками как "победа демократии".
Что касается "КПВТ", то так мне тогда сказали, а я процитировал. Ничего в этом не понимаю, да и наплевать.
Но продолжу цитирование.
"Стрельба, начавшаяся в семь часов, далее практически не прерывалась: пулеметные и автоматные очереди сменялись залпами из гранатометов и ударами из танковых орудий по верхним этажам. Пришлось привыкать к боевым условиям: определять, с какой стороны ведут огонь, где лучше укрыться, вдоль какой стены легче уйти из обстреливаемых помещений, как быстрее пересечь зону обстрела и при этом ни в коем случае не занимать позиции напротив поверхности, от которой пуля может отрикошетить.
Я эвакуировался в кабинет пресс-секретаря Хасбулатова Константина Злобина: он считался спокойным, так как его окна выходят во внутренний дворик. Однажды, правда, пришлось покинуть это убежище по естественной надобности. На обратном пути я успел увидеть, как в окно коридора, по которому я должен был возвращаться назад, трижды ударил снайпер. От трассирующей пули загорелась ковровая дорожка. Секундой раньше в этом самом месте мог оказаться я. Но пронесло"...
КОММЕНТАРИЙ: Чудом пронесло! До сих пор вздрагиваю при воспоминании об этих страшных минутах.
"Пришлось отходить, используя естественный архитектурный рельеф "местности" и укрываясь в дверных проемах. Обидно, что в одной из коротких перебежек я потерял последнюю пачку сигарет. Она осталась лежать под огнем.
Ближе к полудню пришлось покинуть и кабинет Злобина. Снаряды ложились все ближе. Шестой этаж обстреливался с непонятной настойчивостью, хотя там ничего, кроме пустого пресс-центра, не было, а местный "снайпер", помаячивший было в коридорном окне, сбежал после первого же прицельного залпа. Но палили вовсю, и наконец от очередного зажигательного снаряда весь этаж загорелся. Коридор заволокло вонючим дымом".
КОММЕНТАРИЙ: Чудом пронесло! До сих пор вздрагиваю при воспоминании об этих страшных минутах.
"Пришлось отходить, используя естественный архитектурный рельеф "местности" и укрываясь в дверных проемах. Обидно, что в одной из коротких перебежек я потерял последнюю пачку сигарет. Она осталась лежать под огнем.
Ближе к полудню пришлось покинуть и кабинет Злобина. Снаряды ложились все ближе. Шестой этаж обстреливался с непонятной настойчивостью, хотя там ничего, кроме пустого пресс-центра, не было, а местный "снайпер", помаячивший было в коридорном окне, сбежал после первого же прицельного залпа. Но палили вовсю, и наконец от очередного зажигательного снаряда весь этаж загорелся. Коридор заволокло вонючим дымом".