Необязательные мемуары. Грозная сила, которой не было
25.07.2020 10:11
"Другая Россия" былых времен
Следующие два героя моих воспоминаний - Николай Павлов и Илья Константинов. Бывшие народные депутаты РСФСР/РФ.
Их обоих обзывали "красно-коричневыми" и "коммунофашистами". Это такая же глупость, как и все агитпроповские ярлыки. К "красным", то есть к коммунистам, оба не имели ни малейшего отношения. Павлов называл себя "православным монархистом". Илья - выходец из питерских экономистов-неформалов диссидентского толка, закончил ЛГУ, но в 80-е годы читал неправильные лекции, за что был уволен, ушел в грузчики и сторожа, оттуда - в народные депутаты, в "демократы", потом перешел в лагерь противников Ельцина.
Про "коричневость" смешно говорить. Я с ними обоими много общался - как обычно, в курилке. У нас были прекрасные отношения. Нормальные люди, со своими специфическими взглядами. С недостатками. Куда ж без них.
Про Николая Александровича Павлова я в свое время целый политический портрет написал, для журнала "Столица" - очень уж яркий был человек, искренний и я бы сказал - простодушный. Кое-что процитирую.
"Павлова уважают даже враги. В чем только его ни обвиняли, только не в беспринципности... Парламентской трибуны и микрофона ему явно не хватает. Коллеги и журналисты не знают более словоохотливого и откровенного собеседника в кулуарах, где он пропадает большую часть сессионого времени.
Павлов всегда готов излагать свои взгляды. Он не скрывает своего мировоззрения, и надо признаться, что оно у него целостное. На вопрос: "Какая у вас политическая линия?" Павлов всегда может ответить: "Прямая".
И еще:
"Николай Александрович часто говорит умные и правильные слова, но есть темы, которые при общении с ним лучше не затрагивать. Это Саддам Хусейн и развал Союза. Депутат теряет стройность аргументов и ясность рассудка, впадает в пафос и декламацию".
Да уж! Какие Ниагары диатриб, какие бурные потоки филиппик исторгались из уст Павлова в адрес "беловежских Каинов", даже представить себе невозможно.
В те годы он был яростным борцом с "антинародным", а также "временным оккупационным режимом" - ВОР (маргинальная оппозиция вечно придумывает звонкие клички оппонентам, потом возникла "кровавая гебня") во главе с Ельциным. Не щадил слов и обличений. Но не столь уж примитивным был Николай Александрович.
На Пятом съезде народных депутатов России, в октябре 1991 года, после победы над ГКЧП, но до упразднения СССР, Ельцин затребовал и получил чрезвычайные полномочия, то есть право действовать не оглядываясь на Верховный Совет.
И Павлов прокомментировал это весьма неожиданным образом: "Я не понимаю, зачем Ельцин темнит? Он хочет ввести чрезвычайное положение? Так пусть прямо и скажет! Я бы даже его поддержал. Я же понимаю, что без чрезвычайных мер с российской экономикой ничего не сделать. Но вся беда в том, что Ельцин никогда на них не решится и ничего толком не сделает"
Ошибался народный депутат. Ельцин решился и много чего наделал...
Следующие два героя моих воспоминаний - Николай Павлов и Илья Константинов. Бывшие народные депутаты РСФСР/РФ.
Их обоих обзывали "красно-коричневыми" и "коммунофашистами". Это такая же глупость, как и все агитпроповские ярлыки. К "красным", то есть к коммунистам, оба не имели ни малейшего отношения. Павлов называл себя "православным монархистом". Илья - выходец из питерских экономистов-неформалов диссидентского толка, закончил ЛГУ, но в 80-е годы читал неправильные лекции, за что был уволен, ушел в грузчики и сторожа, оттуда - в народные депутаты, в "демократы", потом перешел в лагерь противников Ельцина.
Про "коричневость" смешно говорить. Я с ними обоими много общался - как обычно, в курилке. У нас были прекрасные отношения. Нормальные люди, со своими специфическими взглядами. С недостатками. Куда ж без них.
Про Николая Александровича Павлова я в свое время целый политический портрет написал, для журнала "Столица" - очень уж яркий был человек, искренний и я бы сказал - простодушный. Кое-что процитирую.
"Павлова уважают даже враги. В чем только его ни обвиняли, только не в беспринципности... Парламентской трибуны и микрофона ему явно не хватает. Коллеги и журналисты не знают более словоохотливого и откровенного собеседника в кулуарах, где он пропадает большую часть сессионого времени.
Павлов всегда готов излагать свои взгляды. Он не скрывает своего мировоззрения, и надо признаться, что оно у него целостное. На вопрос: "Какая у вас политическая линия?" Павлов всегда может ответить: "Прямая".
И еще:
"Николай Александрович часто говорит умные и правильные слова, но есть темы, которые при общении с ним лучше не затрагивать. Это Саддам Хусейн и развал Союза. Депутат теряет стройность аргументов и ясность рассудка, впадает в пафос и декламацию".
Да уж! Какие Ниагары диатриб, какие бурные потоки филиппик исторгались из уст Павлова в адрес "беловежских Каинов", даже представить себе невозможно.
В те годы он был яростным борцом с "антинародным", а также "временным оккупационным режимом" - ВОР (маргинальная оппозиция вечно придумывает звонкие клички оппонентам, потом возникла "кровавая гебня") во главе с Ельциным. Не щадил слов и обличений. Но не столь уж примитивным был Николай Александрович.
На Пятом съезде народных депутатов России, в октябре 1991 года, после победы над ГКЧП, но до упразднения СССР, Ельцин затребовал и получил чрезвычайные полномочия, то есть право действовать не оглядываясь на Верховный Совет.
И Павлов прокомментировал это весьма неожиданным образом: "Я не понимаю, зачем Ельцин темнит? Он хочет ввести чрезвычайное положение? Так пусть прямо и скажет! Я бы даже его поддержал. Я же понимаю, что без чрезвычайных мер с российской экономикой ничего не сделать. Но вся беда в том, что Ельцин никогда на них не решится и ничего толком не сделает"
Ошибался народный депутат. Ельцин решился и много чего наделал...
Павлов терпеть не мог Хасбулатова, ни одной секунды ему не доверял, но ситуация вынудила его встать с ним по одну сторону баррикад. Понятно, что ночь и день 4 октября Николай Александрович провел в Белом доме. Вышел оттуда целым и невредимым и... всплыл в Госдуме в 2003 году, во фракции "Родина".
Еще чуть раньше поработал помощником депутата-фашиста - в буквальном смысле, без агитпроповских штампов - Николая Лысенко (который впоследствии неожиданно оказался крупным "этнологом" и даже сочинил толстенную и очень дорогую книгу про аланов-осетин, я ее листал в Доме книги на Новом Арбате, но купить не решился, не захотел отдавать тысячу с лишним рублей неизвестно за что)
Но я после 1993 года с Павловым практически больше не общался.
Илья Константинов, естественно, тоже сидел в Белом доме в день штурма. Точнее - суетился, бегал и "чинарики стрелял". Мы с ним перебросились парой слов (за что потом меня несколько раз приглашали на допросы следователи - как свидетеля по "делу о беспорядках", но я на всякий случай прикинулся шлангом и отвечал максимально тупо: не помню, не знаю, ничего сказать не могу. Чтобы не навредить подследственным. А то мало ли к чему придерутся...). В те роковые дни Илья прекрасно понимал, что всё кончено, но после выхода из здания ему повезло меньше: его арестовали как "создателя боевых отрядов".
Конечно же, это был трагикомический анекдот. Илья - человек мирный, оружия в руках не держал, никакие "боевые отряды" сформировать бы не смог, даже если бы захотел. Он просто пал жертвой собственного понтярства, уж извините. Любил разные руководящие должности со звучными наименованиями.
На свою беду, Константинов числился главой исполкома так называемого "Фронта национального спасения" - ФНС. Это была "Другая Россия" 1992-93 годов, такая же маргинальная, в основном состоявшая из склочных сопредседателей, среди которых водились и коммунисты, и монархисты, и националисты, и только черта лысого не было.
Правда, они могли совокупными силами вывести на улицы тысяч десять-пятнадцать, революционная лихорадка в начале девяностых еще не совсем спала. Но в целом эти "фронтовики" представляли собой заведомое меньшинство.
Тем не менее ельцинский агитпроп (по сравнению с которым всякие сурковы-володины выглядят робкими учениками) сумел слепить из этого "бумажного тигра" зловещий "красно-коричневый" и "коммуно-фашистский" жупел. Типа якобы "грозную силу".
В ФНС вошло немало народных депутатов, и Хасбулатов поневоле вынужден был на них опираться и с ними солидаризироваться. Дальнейшее понятно. Главе исполкома мифической "грозной силы" поневоле пришлось отправиться в застенки вслед за более-менее подлинными лидерами.
Еще чуть раньше поработал помощником депутата-фашиста - в буквальном смысле, без агитпроповских штампов - Николая Лысенко (который впоследствии неожиданно оказался крупным "этнологом" и даже сочинил толстенную и очень дорогую книгу про аланов-осетин, я ее листал в Доме книги на Новом Арбате, но купить не решился, не захотел отдавать тысячу с лишним рублей неизвестно за что)
Но я после 1993 года с Павловым практически больше не общался.
Илья Константинов, естественно, тоже сидел в Белом доме в день штурма. Точнее - суетился, бегал и "чинарики стрелял". Мы с ним перебросились парой слов (за что потом меня несколько раз приглашали на допросы следователи - как свидетеля по "делу о беспорядках", но я на всякий случай прикинулся шлангом и отвечал максимально тупо: не помню, не знаю, ничего сказать не могу. Чтобы не навредить подследственным. А то мало ли к чему придерутся...). В те роковые дни Илья прекрасно понимал, что всё кончено, но после выхода из здания ему повезло меньше: его арестовали как "создателя боевых отрядов".
Конечно же, это был трагикомический анекдот. Илья - человек мирный, оружия в руках не держал, никакие "боевые отряды" сформировать бы не смог, даже если бы захотел. Он просто пал жертвой собственного понтярства, уж извините. Любил разные руководящие должности со звучными наименованиями.
На свою беду, Константинов числился главой исполкома так называемого "Фронта национального спасения" - ФНС. Это была "Другая Россия" 1992-93 годов, такая же маргинальная, в основном состоявшая из склочных сопредседателей, среди которых водились и коммунисты, и монархисты, и националисты, и только черта лысого не было.
Правда, они могли совокупными силами вывести на улицы тысяч десять-пятнадцать, революционная лихорадка в начале девяностых еще не совсем спала. Но в целом эти "фронтовики" представляли собой заведомое меньшинство.
Тем не менее ельцинский агитпроп (по сравнению с которым всякие сурковы-володины выглядят робкими учениками) сумел слепить из этого "бумажного тигра" зловещий "красно-коричневый" и "коммуно-фашистский" жупел. Типа якобы "грозную силу".
В ФНС вошло немало народных депутатов, и Хасбулатов поневоле вынужден был на них опираться и с ними солидаризироваться. Дальнейшее понятно. Главе исполкома мифической "грозной силы" поневоле пришлось отправиться в застенки вслед за более-менее подлинными лидерами.