Николай Троицкий: Необязательные мемуары. Недостающая глава. Прибалтика

Символическая картинка. Хронологический срез, наглядная история ресторана Jūras pērle (Морская жемчужина) в Юрмале под Ригой. Примерно такая же эволюция произошла со всей Прибалтикой. Знаю, что власти лимитрофов не любят этот термин, но перетопчутся. Литва - особь статья, но Латвия и Эстония до какой-то степени состоялись как нации исключительно благодаря России. Под немецкими остзейскими баронами и под шведами они были тёмными крестьянами и жалкой прислугой, "приютом убогого чухонца", но Россия дала им возможность вырастить местную интеллигенцию, а потом выдала им "патент" на независимость. Ленин дал, Сталин взял обратно. Потом они своего добились и впали в столь омерзительные пароксизмы национализма, что не вызывают ни симпатии, ни сочувствия. Пошли они к черту, тем более, что и так вырождаются.

Я побывал во всех трёх прибалтийских республиках еще в советское время, но почему-то не выделил это в отдельную главу Необязательных мемуаров. Исправляю это недоразумение, заодно и картинку с рестораном Jūras pērle поясню. Поэтому начну с Латвии.

Дресс-код в провинциальном ресторане

В Латвии я был летом 1980 года. Отдыхал почти целый месяц в Юрмале с другом-одноклассником Аркадием Марголисом и нашим общим другом Сашей Коганом (ныне живет в Канаде). По-моему, мы жили в пансионате в Булдури, неподалеку, в "шаговой доступности" от вышеупомянутого ресторана. Моим друзьям по причинам, которые я изложу ниже, очень хотелось туда хотя бы разок сходить и посидеть за столиком. У меня таких стремлений не наблюдалось, но за компанию и я поучаствовал.
Вокруг этого похода в ресторан возник целый комплекс проблем.
Дальше

Сегодня мало кто знает, а то и запамятовали, что в советское время "сходить в ресторан" было совсем не просто. Это был определенный ритуал со своими условностями, обрядами и даже "аллегориями". Особенно - в провинциальных ресторанах, в столицах было проще, а Прибалтика являлась безусловной провинцией, периферией, и нравы там царили глубоко провинциальные, почти деревенские. В этом смысле наверняка ничего не изменилось, смена Советского Союза на Европейский - абсолютное шило на мыло. Такая же глубокая провинция, только теперь - Европы.
Важнейшей частью ритуала похода в ресторан был дресс-код, хотя слова такого не знали. Категоричеси не пускали в джинсах и футболках! Да и обувь требовалась серьёзная, никаких сандалиий, тапочек или кроссовок, если они тогда уже появились. А у меня аккурат с этой частью ритуала имелись проблемы.
Прежде всего, я ведь ехал отдыхать, причем летом, пиджаков-костюмов и всяких ботинок с собой не взял. Да у меня в принципе не было такого богатства и разнообразия одежды, как у ребят из отдыхавшей в Юрмале по соседству золотой молодежи, мажоров, с которыми были знакомы мои друзья-спутники. Я с теми мажорами, детьми академиков и дипломатов, вообще почти не общался, как и они со мной. Они понтовались, выпендривались, задирали носы, да и хрен бы с ними, но именно они были инициаторами похода в "Юрас перле", и они же соблаговолили взять с собой меня. Деваться было куда, надо было соответствовать.
Короче говоря, какие-то брюки и рубашку я надел, а вот нужной обуви не нашлось.
В результате на входе холуй-швейцар осмотрел меня, да и нас всех, весьма критически, скривился, так как не все детали наших костюмов ему понравились, и произнёс с пафосом: "Вы же пришли в кабак!" Для него, видимо, это было нечто типа допуска к сонму блаженных и избранных. В конце концов он всех пустил, но лично мне по причине неправильной обуви приказал держать ноги под столом и ни в коем случае не ходить по залу.
Понятное дело, что я нарушил эти унизительные указания. Да посетителям и официантам было не до меня и не до моих недозволенных сандалий. Гости смотрели варьете с песнями и плясками, где солировала тогда местная начинающая звезда Лайма (та самая Лайма Вайкуле, тогда еще недораскрученная), официанты бегали и обслуживали гостей.
Лично я ни варьете, ни саму Лайму в упор не помню, только ее имя осталось в памяти. Еще помню, что мы там попили коктейли, но в меру, так как золотая молодежь попалась малопьющая, никаких скандалов не устроили и спокойно ушли.

Вроде бы, это фото Лаймы Вайкуле примерно того периода

Культурный досуг

Поход в ресторан был далеко не самым интересным событием. Юрмала не произвела на меня особого впечатления, купаться там было невозможно, потому что слишком мелко, а загорать я никогда не любил.
Вдоль курорта мы катались на велосипедах, взятых напрокат, прямо по шоссе. Машин там было мало, и я, как правило, нахально ехал по встречной. Как я понимаю, это был последний раз, когда я вволю попользовался велосипедом. В Москве мне этот вид транспорта кажется неуместным, по улицам ездить опасно, кататься негде, да и велосипеда у меня не было и нет.
Мы постоянно посещали Ригу, город очень красивый, и был бы особенно хорош, если б там почти не было латышей, уж извините. Досуг наш был более чем культурный: слушали орган в Домском соборе, я там приобрел виниловую пластинку; слушали альтиста по фамилии Гандельсман (он теперь в Израиле), еще каких-то музыкантов. Честно скажу, что я тогда классической музыкой не увлекался, ходил за компанию, честно терпел и скучал.
Ходили по кинотеатрам, посмотрели тогда впервые "Зеркало" Тарковского где-то в пригороде Риги, куда долго ехали на автобусе, если я не ошибаюсь. С тех пор смотрел еще несколько раз, но так и не врубился в эту картину, хотя некоторые другие фильмы Тарковского очень люблю.
Ну и два слова о национализме местных обитателей. В пансионате мы завтракали, обедали и ужинали за столом с двумя относительно пожилыми латышками, то есть они тогда мне, 20-летнему, казались пожилыми, им было от 40 до 50. Обе дамы вежливо, нормально общались с нами. Но однажды к одной из них приехала дочка, весьма симпатичная блондинка, и она была не просто холодна, а в принципе смотрела мимо нас с Аркадием, мы для нее не существовали.
А я чуть ли не в первый день взял в библиотеке самоучитель латышского языка и изучал его весьма добросовестно, мне это всегда было интересно, люблю вникать в разные языки, тем более родственные, индоевропейской группы. Теперь я почти всё забыл, а тогда кое-что усвоил, и как бы невзначай произнёс несколько фраз - так блондинка аж вздрогнула и обалдела, как если бы рядом с ней на человеческом языке заговорила собака или еще какое домашнее животное. Но общаться с юной замороженной националисткой я не стал, тоже сделал вид, что в упор ее не вижу.
Строго говоря, больше с враждебными проявлениями я не сталкивался. Не помню, чтобы на улице какие-нибудь латыши делали вид, будто не понимают по-русски. Но, с другой стороны, я не счмтаю правильным, когда люди живут в той же Латвии и совсем не знают, не изучают местный язык. Понятно, что на это могут обижаться аборигены. Хотя после обретения независимости они лишили граждансих прав всех русских скопом, вне зависимости от их знания или незнания латышской речи.

Пощечина пьяному оккупанту

Таллин

В советской Эстонии я побывал в 1982 году, только в Таллине (тогда еще с одним "н"), и жил там в элитной гостинице, так как меня отправила туда на недельку отдохнуть перед госэкзаменами - или после сдачи госэкзаменов? не помню - мама по линии издательства "Правда".
Город очень красивый, когда я спустя много лет побывал в Стокгольме, мне шведская столица показалась ухудшенной копией Таллина, хотя по идее должно быть наоборот, но я "так вижу". Еще там был очень хороший кофе, какого не было ни в каких московских или ленинградских кафе.
Собственно говоря, этот качественный кофе в общепите почему-то наивно считался признаком "европейскости", хотя в тех же европах хороший кофе встречается далеко не так часто, если не брать Италию, где это национальный напиток наряду с вином, а в целом это скорее явный признак кухни азиатской - кофе по-турецки, по-армянски, по-арабски и так далее.
С эстонским национализмом я лично опять-таки не сталкивался, но был свидетелем неприятной сцены, о которой тут уже много раз рассказывал. В одном из дворов шатался - во всех смыслах слова - пьяный русский мужик, вёл сел себя отвратительно, приставал к прохожим, в том числе к женщинам, они от него отмахивались и молча шли дальше. И вдруг он нарвался на горячего эстонского "парня", мужчину среднего возраста, который без рассуждений врезал алкашу, дал ему классическую пощечину, столь сильную, что пьяный отлетел на несколько метров и упал. Эстонец, не оглядываясь, пошел дальше. Пьяный что-то забормотал, поднимаясь и встряхиваясь, но я вслушиваться не стал и тоже быстро пошагал прочь.
Вне зависимости от любых национальностей, представитель коренного народа поступил правильно. Так и надо поступать с навязчивой алкашнёй. Хотя считать эту публику "оккупантами" глупо, да и сами эстонцы пьют не меньше, как и те же близкородственные им финны.

Намёк на Европу

Если подвести подытог моих поездок в эти две республики, то скажу так. Мы в те годы воспринимали Прибалтику, как некий "намёк на Европу", "наш Запад для бедных" и всё в этом роде. Причины для этого были, во-первых, чисто архитектурные, хотя с тем же успехом можно было отнести к условному "Западу" Львов или города Закарпатья, или тот же Выборг, например, тоже, как и Таллин, построенный шведами.
Во-вторых, многие коренные жители Прибалтии вели себя дисциплинированно на дорогах, не переходили на красный свет. По крайней мере, такая была молва, хотя я не припоминаю таких особенностей на улицах Риги или Таллина.
В-третьих, что греха таить, отечественная интеллигенция, условно русская, хотя дело тут не совсем в национальности, считала прибалтов "чистыми" в отличие от "грязных" русских, да и приравненных к ним татар, мордвы и так далее. Этот миф часто распространяли сами жители Латвии. Так, один наш знакомый латыш по имени Улдис, врач-хирург, честно признавался, что предпочитает брать в медсестры своих соотечественниц, "потому что они, извините, чистоплотнее". Эдакий нутряной шовинизм, в целом свойственный прибалтийским малым народам, напрочь забывшим о своем униженном, подчиненном положении при господах-немцах и шведах.
Но с них-то что взять? Малому народу всегда свойственны комплесы такого рода. А вот их подпевалы из числа московско-питерской интеллигенции попросту омерзительны. Они и сейчас никуда не делись.
Кстати, решительно не помню, чтобы та же Рига или Таллин отличались особенной сияющей или зияющей чистотой. Не замечал в этом аспекте принципиального отличия от Москвы или Ленинграда.

Замполит и Гедиминас

Теперь осталась Литва. В каком году я там побывал, не помню. Примерно тогда же, в начале 80-х или в конце 70-х, скорее всего.
Антураж поездки был несколько экзотический. Меня взяла с собой в командировку Галя, мамина сестра (ей посвящена отдельная глава), корреспондент "Красной звезды". Целью визита была воинская часть где-то неподалеку от Шяуляя. Нас встретил полковник, командир этой части, чье имя и фамилию я напрочь забыл, и он повёз сразу же показывать нам свой совершенно секретный военный объект, аэродромы, самолеты, ракеты...
Один из часовых, видимо, не узнал командирскую машину, поднял ружье и прицелился. Полковник выскочил из машины и объяснил рядовому всё, что он о нём думает. Потом повёз к себе домой. Там мы с Галей испытали все "прелести" гарнизонного гостеприимства. Из холодильника доставались запотевшие бутылки водки - но тетя моя была совсем непьющая, а я был слишком юн. Вот если бы лет на пять позже...
Нам предлагали сходить то ли в руссую баню, то ли в сауну, точно не помню. Зато отчетливо помню, да что там, с душевной болью не могу забыть душераздирающее зрелище: огромный торт Наполеон, который я физически не мог осилить, хотя честно пытался, но перед тем объелся за полковничьим столом.
Понятно, что в честь корреспондента военной газеты командир созвал гостей, из них я запомнил только замполита, чье имя-фамилия тоже выпали из памяти. Он был в штатском, и он был единственный, кто говорил по-литовски. Я это запомнил, во-первых, потому, что он подводил под это "идеологическую базу", дескать, надо обязательно общаться с жителями тех мест, где служишь.
А во-вторых, он вскоре продемонстрировал своё полиглотство, так как свозил нас в гости к литовцу, жившему невдалеке от части в собственном доме с садом, чьё имя я или тоже забыл, или так и не узнал. Мы с Галей между собой прзвали его "Гедиминасом", и у него было хобби, а может быть и не хобби, а источник пропитания: он изготовлял симпатичные фигурки из глины, всяких чертей, единорогов и прочих сказочных героев. Вот с ним-то замполит и говорил на литовском языке, после чего "Гедиминас" подарил нам несколько фигурок. Одну из них я очень долго хранил, но в конце концов, после череды переездов, она к сожалению, исчезла. Так что мне нечем проиллюстрировать эту главку.
Перед отъездом из Литвы мы с Галей побродили по Вильнюсу, тоже очень красивому городу. На вокзале билетов не было, но помог статус корреспондента "Красной звезды". То есть, можно сказать, повели себя, как типичные оккупанты.