Николай Троицкий: Необязательные мемуары. Политический балаган. Шахрай

Сабж во всей красе. Самовлюбленный, нахальный и закомплексованный.

Начинаю новый раздел, который называется "Политический балаган". Еще эту часть мемуаров можно было бы назвать условно и в шутку "Встречи с интересными людьми". Не все люди тут в позитивном смысле "интересны", но все они участвовали в российской большой, средней и малой политике, а я по работе своей вынужден был с ними общаться, соприкасаться и за ними следить.
О Собчаке я уже рассказывал. Теперь последуют иные персонажи, для кого-то, возможно, неприятные. Но политический обозреватель и аналитик не может себе позволять брезгливость, других политиков у России для нас нет.

Этих там всяких там Шахраев там

Первым пойдет Сергей Михайлович Шахрай.
В подзаголовок я вынес цитату из председателя Верховного Совета РСФСР/РФ Руслана Хасбулатова, у которого Шахрай немало кровушки попил, впрочем, взаимно. Правда, очные дуэли-пикировки Шахрай обычно проигрывал. Руслан Имранович оказывался остроумнее и тоньше. Это - мои впечатления той поры, когда я был парламентским корреспондентом в Белом доме, то есть с 1990 по 1993 год.

У Сергея Шахрая я ни разу не брал официальное интервью. Наши отношения складывались по-другому. Так получилось, что с 1992 по 1995 год я был главным "шахраеведом" во всей политической прессе. Только политических портретов этого деятеля написал не менее четырех, в разное время и для самых разных изданий. Плюс - не менее полутора десятков заметок про различные аспекты его деятельности.
Не специально, не по заказу (никогда так не работал), просто так получилось. Хотя сабж меня, в основном, раздражал, не спорю. Но личные эмоции были все-таки делом второстепенным.

Ныне глубоко и прочно забытый, Шахрай в то время был очень заметной и важной фигурой. Сперва, до кремлевского путча 1993 года - "юридический главнокомандующий", главный советник Ельцина по самому актуальному тогда вопросу: как побороть Верховный Совет. Мастер трактовок любых законов и Конституции вплоть до ее насильственной отмены, то есть до тех пор, пока Ельцин пытался действовать "юридическим" путем.
Трактовал Шахрай, понятное дело, вкривь и вкось, по принципу "закон что дышло", но было так: "что сказал Шахрай - то и есть закон". Это я, извините уж, цитирую одну из самых главных своих статей об этом персонаже. В журнале "Огонек". Но об этом чуть позже.

После путча 1993 года возник Шахрай-"наркомнац". На этом поприще лавров он не стяжал, слишком много на себя хотел взять, проиграл аппаратную борьбу по всем статьям и был выдавлен из власти.
Самое время сказать "и не жалко". Но ему на смену пришли такие серые персонажи, что Шахрай нынче кажется титаном, Рузвельтом и Джефферсоном-Мэдисоном в одном флаконе.

"За что вы меня так не любите?"

Шахрай очень пристально следил за всем, что о нем пишут. А так как я не только о нем писал, но и регулярно задавал ему вредные вопросы на пресс-конференциях, он меня запомнил крепко.
И вот, осенью 1993 года, уже после путча, серия моих публикаций на одну тему дала неожиданный эффект: вице-премьер Шахрай не выдержал и пригласил меня к себе на рандеву. В кабинет на Старую площадь.
Большой такой кабинет, из старых цековских. В этом комплексе я потом еще бывал в гостях у старого приятеля Сережи Носовца (ныне покойного, Царствие ему Небесное, о нем отдельно напишу), но кабинет Шахрая представлял собой нечто особенное.
То был один из случаев, когда я почувствовал, почти осязаемо, "субстанцию власти", понял, как у постоянных обитателей таких кабинетов может начать кружиться голова и съезжать набекрень мозги. Эти веяния как бы разлиты, растворены в воздухе "коридоров власти" и нормальным людям лучше туда надолго не попадать. Опасно для психики.

Очень странная вышла наша встреча с Шахраем. Мы пили чай или кофе, точно не помню. Высокопоставленный государственный деятель держал в руках ксерокопию статьи в журнале "Огонек" с многочисленными собственноручными пометками и спрашивал скромного журналиста: "Почему вы так написали?" А я всякий раз отвечал: "Это мое мнение, Сергей Михайлович. Если вас оно не устраивает, имеете право возразить по существу, но искажения фактов тут никакого нет".
Он вздыхал и признавал, что факты не искажены, однако вот интерпретация... На что получал напоминания о свободе слова. Я всё ждал, что государственный человек спросит прямо: "За что вы меня так не любите?" Именно это сквозило во всех его вопросах, вздохах и полунамеках. А мне и ответить было бы нечего! Так как был я к нему совершенно равнодушен.

Позднее я понял, что больше всего Шахрая волновали не сами по себе мои статьи, а другой вопрос: не используют ли меня, как некое орудие, его враги-недоброжелатели? Таковых у него было немало в кремлевских коридорах, и они его в конце концов сожрали. Но я тут был абсолютно ни при чем.
Это вообще даже смешно! Стоило мне написать большую статью в жанре портрета о каком-нибудь политике, как его челядь и приспешники принимались выяснять: "кто заказал"? Но мне в те годы никто ничего не заказывал, кроме редакторов отдела, а иногда главных редакторов.
Ну а с Шахраем просто так вышло, что раз я начал вести его тему, то вполне естественно мне было ее продолжать.

Инсайды и холуи

Но вернемся на Старую площадь.
Попикировались мы с Сергеем Михайловичем эдак с часок, и я, раз уж попал в высокий кабинет, перешел к деликатному выведыванию всяких инсайдов: "Вы такой осведомленный человек, так не поясните ли мне?.." Ему это очень понравилось, и он начал что-то пояснять. В те далекие дни это было актуально и интересно, но сейчас все эти пояснения уже устарели и никому не нужны, профессия наша эфемерна, газеты живут одной-двумя неделями, а то и днями, и многие его пояснения я опубликовал, не называя его фамилии, как условились. Off the record.

Я договорился с Шахраем о большом интервью, и мы расстались, вроде бы, удовлетворенные друг другом. То есть, я не знаю, был ли удовлетворен вице-премьер, а у меня образовался богатый фактический инсайдерский материал для разных заметок на политические темы.
А интервью не случилось по очень простой причине. Шахраевские холуи - убей бог, не помню их фамилий - пригласили меня на учредительный съезд Партии российского единства и согласия (ПРЕС), которую соорудил мой герой (потом эта диванная партия всосалась в Единую Россию), но им очень не понравился мой репортаж с того съезда.
Могу их понять. Вместо того, чтобы излагать программу, пересказывать унылые выступления членов по бумажке и писать прочую ерунду, я рассказал об антураже и разных любопытных деталях - типа стоимости номеров в отеле, где жили делегаты, и аренды автобусов Мерседес, на которых партийцев возили в Великий Новгород, где проходил съезд.
И ведь я еще - из врожденной деликатности - ни слова не написал о том, как на обратном пути в Москву партийцы перепились, особенно отличился Александр Котенков (sapienti sat), был такой деятель, экс-депутат, представитель президента в Госдуме, который в нетрезвом кураже творил нечто ни с чем не сообразное.

Однако потом, до тех пор, пока Шахрай оставался в правительстве, меня не раз приглашали на всякие интимные "закрытые" встречи с ним.
Не знаю, как сейчас, но в те "демократические" времена получалось так: чем больше журналист пишет всяких пакостей о каком-либо политике, тем больший интерес этот политик испытывает к данному журналисту. Впрочем, для этого требуется одно условие - чтобы у политика имелось хотя бы несколько извилин, а журналист не врал, не искажал факты и ограничивался интерпретацией.
Только кажется мне, что то золотое время прошло безвозвратно