В 2012 году, после окончания работы над фильмом «Жила-была одна баба», Андрей Смирнов начал писать сценарий к картине «Француз». Андрей Сергеевич признается, что уже не помнит, что конкретно вдохновило его на создание этого сюжета. «Для меня самым важным было рассказать о моменте становления поколения шестидесятников, к которому я принадлежу, – поясняет режиссер. – Есть старшие шестидесятники (Евтушенко, Вознесенский), которые на семь-восемь лет старше моих сверстников. Я же принадлежу к младшим шестидесятникам. И хорошо помню этот момент относительной свободы, вздох после ХХ съезда партии и после фестиваля молодежи в Москве».

Показать этот момент Смирнов решил глазами иностранца, а именно француза. «Это должен был быть нормальный человек, выросший в нормальной стране, а не плод тоталитарного режима, – говорит режиссер. – Нужен был иностранец, у которого был нормальный взгляд на нашу реальность». И тогда Андрею Сергеевичу на помощь пришли реальные события из жизни группы французских студентов, закончивших университет Эколь Нормаль (парижская Высшая нормальная школа) и приехавших в 1950-х годах на стажировку в МГУ им. М.В.Ломоносова.

«Из этой группы вышли выдающиеся люди, – рассказывает Андрей Смирнов. – Мишель Окутюрье – первоклассный филолог, славист, историк и переводчик русской литературы. Жорж Нива – мой близкий друг – профессор Женевского университета, много лет посвятивший творчеству Солженицына и переводам его работ. Филолог Луи Мартинес, который перевел на французский «Евгения Онегина». Жак Катто – издатель трехтомной переписки Достоевского и обладатель великолепной коллекции русской неформальной живописи 50-60-х годов – Анатолия Зверева, Владимира Янкилевского, Оскара Рабина. Мадам Женевьева Жоане-Костанди, которая вместе с мужем Жозе перевели на французский «Красное колесо» Солженицына… И когда родился этот сюжет, я, естественно, поехал во Францию, встретился с некоторыми из них, поговорил».

На историю с французским стажером нанизалась история белого офицера, почти всю жизнь просидевшего в лагерях. «Татищев – не какой-то конкретный человек, у него огромное количество прототипов. Это целое поколение лиц, оставивших свои мемуары, – говорит Андрей Смирнов. – Я, конечно, очень внимательно изучал литературу по ГУЛагу: это и Солженицын, и Шаламов, и Домбровский». Также режиссер общался с Арсением Рогинским – руководителем правозащитного и благотворительного общества «Мемориал», ушедшим из жизни в декабре 2017 года. «Он был моим важнейшим консультантом и дал очень дельные советы, внес поправки, которые все были мною выполнены», – уточняет Смирнов.

«Историю с математическим доказательством Бытия божия я придумал уже в самом конце: мне чувствовалось, что скитающемуся по лагерям Татищеву нужно было дать какое-то занятие, – рассказывает Андрей Сергеевич. – Пианист Рудольф Керер, например, начертил на лавке, на которой спал, клавиатуру фортепьяно и занимался на ней, чтобы пальцы не утратили гибкость. Но много было людей, которые и наукой занимались. Я стал копаться и выяснил, что ряд выдающихся математиков ХХ века посвятили свои исследования проблеме Бытия божия. Среди них – академик Борис Раушенбах, один из основоположников советской космонавтики, который будучи немцем по происхождению, сидел в трудовом лагере. Но так как вопрос этот весьма специфический, мне потребовалась помощь профессионалов. Поэтому среди консультантов у меня были выдающиеся математики – Александр Хелемский и Владимир Душский».

31 декабря 2014 года, за несколько часов до боя курантов, Андрей Смирнов закончил сценарий. Под названием «Темная вода» он был опубликован в книге «Лопухи и лебеда» – сборнике сценариев, пьес и статей Смирнова, вышедшем в конце 2015 года. Съемки фильма должны были начаться в мае 2016 года. Однако банк, в котором лежали все собранные на проект деньги, разорился. «Картину пришлось остановить, группу распустить. Полтора года я искал новые средства. В конце лета 2017 года деньги появились, в конце того же года мы запустились. И в 2018 году картина была снята», – говорит Андрей Смирнов.