С 7 июля 2016 в кино
Роковое влечение
Éperdument (18+)
Драма, Франция, Бельгия, 2016, 110 мин.
Режиссёр: Пьер Годо («Джульетта»)
Сценаристы: Пьер Годо, Florent Gonçalves, Catherine Siguret
Продюсеры: Сирил Кольбо-Жюстен, Жан-Батист Дюпон, Натали Гастальдо, Жак-Анри Бронкар, Оливье Бронкар, Давид Джордано
Оператор: Muriel Cravatte
Композитор: Робин Кудер
Художники: Стефани Тайлласьён, Джудит де Люс, Деви Тируванзям
Монтажер: Эрве де Люз
В ролях: Адель Экзаркопулос («Жизнь Адель»), Гийом Гальенн («Ив Сен-Лоран», «Астерикс и Обеликс в Британии»), Стефани Клео («Синяя комната»), Aliénor Poisson, Cyrielle Martinez, Selma Mansouri, Сабила Муссадек, Жюли Мулье, Мари Ривьер, Марилин Ивен
Дата премьеры: 7 июля 2016
Его жизнь была беззаботной и счастливой — прекрасная работа, любящая жена, дочь. Но он готов потерять все ради нее. Кто она? Невинная девушка или сексуальная искусительница, легко манипулирующая мужчинами?
Режиссер Пьер Годо рассказал о фильме.
«Роковое влечение» - это адаптация романа Флорана Гонсалвеса. Чем вас зацепила книга?
Меня давно привлекала эта тема. Еще до публикации романа. В 2011 я впервые услышал об этом деле и подумал, что интимная связь директора тюрьмы с заключенной была бы отличным сюжетом для фильма.
Почему эта тема настолько вас привлекает?
Обожаю истории любви, а подобные обстоятельства придают им трагичность и кинематографичность, что делает их более яркими.
Что вам было известно об особенностях тюремной жизни?
Вообще ничего. Только после того, как я закончил первую версию сценария, произошла моя встреча с тюрьмой. Мы все чувствовали шок и ужас, но вместе с тем обсуждали сцены: какие отлично будут смотреться, а какие придется переписывать.
Тюрьма фактически превратилась в третьего персонажа фильма?
Знаете, «Роковое влечение» - это любовная история, разворачивающаяся в тюрьме, а не фильм о жизни заключенных. Но чтобы усилить интригу, атмосфера заточения и насилия должны давить на главных героев. В этом смысле нам очень повезло: съемки проходили в знаменитой тюрьме Санте. Она огромная, в ней множество помещений. В итоге нам удалось создать два исправительных центра: первым руководит Жан, и в нем большую часть времени содержится Анна, второй - более мрачный, темный и обветшалый. Там мы провели 6 съемочных недель. Безвылазно, правда, ни разу даже не слышали городского шума.
Анну все время держат в напряжении…
Она провела уже 4 года в тюрьме, когда поступила в распоряжение Жана. И это отражается на ее поведении и душевном состоянии. Она не болтает, на автомате раздевается перед надзирательницами. В ней есть тюремная опытность, как сказали бы в армии, дедовщина, жизнь в тюрьме стала для нее рутиной, а вопросы подавления личных свобод уже отошли на второй план. Но когда начинается история любви, ее тело понемногу расслабляется, она начинает выражать собственные желания и даже говорит Жану: «Я не хочу снова чувствовать себя виновной». Я хотел, чтобы ее тело, бывшее инструментом противостояния с надзирателями вначале, мало-помалу превратилось в инструмент любви.
Роковая женщина, нимфетка, кажется, что она обладает всеми женскими обличиями сразу…
Она привыкла общаться с людьми на языке тела. Ее всегда любили за то, что дано ей природой, а не за то, кем она была на самом деле, и обольщение – это единственное оружие, которое ей доступно. Анна использует его машинально. Адель Экзаркопулос идеально вписалась в этот образ: она и объект желания, и ребенок одновременно.
Почему именно эти актеры?
Мне хотелось найти противоположные образы. Я увидел черно-белое фото Гийома в газете во время промо-тура «Я, снова я и мама», вырезал его и сохранил.
Вы сразу подумали об Адель?
Я знал, что эта история ее заинтересует. Мы встретились, она прочитала сценарий, была воодушевлена и прекрасно описывала свое видение роли. Я думаю, что не мог бы найти двух более не похожих друг на друга людей, чем она и Гийом. На первой читке сценария у меня уже было ощущение, что это готовый фильм. Фраза за фразой, сцена за сценой интеллигентность и мастерство Гийома рушилось под ответами Адель. Это мне и было нужно.
Гийом Гальенн
Жан – ваш герой в «Роковом влечении» совсем не похож на те образы, в которых мы обычно видим вас в кино…
Наконец-то мне предложили сыграть любовную историю с женщиной. С Шарлоттой Ле Бон в последнем «Астериксе» мы недалеко зашли…
Почему согласились на эту роль?
Вообще я не фанат подобных историй, но сюжет мне показался интересным. При встрече Пьер Годо обещал дистанцироваться от показа хроники и снять очень личный фильм.
В судьбе вашего персонажа много драматичного.
Это не так. Он видит в себе талантливого художника и страдает от того, что вынужден работать всего лишь директором тюрьмы. Его неудовлетворенность не связана с браком, она проходит гораздо дальше между глубинной фрустрацией и плохо скрываемым нарциссизмом – эти два понятия и были ключевыми в моем исполнении. Падение моего героя должно было быть совершенно ужасным и вместе с тем абсолютно патетическим. Для него это не маленькая драма, а полная неразбериха.
Кажется, что он полагается на счастливый случай…
И да, и нет. Он не так уж плох в своем деле. У него многое получается. В его распоряжении есть возможности, чтобы стать ужасным негодяем. Но он ломается под напором охвативших его чувств. И в итоге оказывается, что все против него. И надо либо бороться дальше, либо сдаваться.
Как вы оцениваете их историю любви? Анна его любит или Жан позволяет собой манипулировать?
Нарциссизм моего героя блокирует этот вопрос, не позволяя его задавать.
Вы встречались с прототипом, Флораном Гонсалвесом?
Зачем? Мне неинтересно было копировать его. У меня была похожая реакция, когда я играл Пьера Берже в «Ив Сен Лоране» Жалиля Леспера. Дважды или трижды мы пересекались на каких-то мероприятиях, но я не пытался разузнать о нем какие-то подробности. Есть сценарий. На него я всегда опираюсь, чтобы понять природу персонажа.
Но в реальную тюрьму вас хотя бы водили?
Я был там недолго. Еще я встретился с двумя бывшими заключенными тюрьмы Версаля, где происходила эта история. Одна сказала, что Гонсалвес был отличным парнем и просто влюбился, а пресса раздула из этого грандиозный скандал. Другая сказала, что он был придурком. По жестким комментариям, которые отправляли мне на фейсбук, я понял, что коллеги его не особо любили. Но по большому счету мне все равно. Повторюсь, цель была не сыграть реальную личность, а персонажа в сценарии. Нужно было только найти верную интонацию.
Какую интонацию?
Спокойную. При этом он способен продемонстрировать свою власть, если есть необходимость. Жан полностью контролирует ситуацию, при этом в сцене, когда он целует Анну на балконе своего кабинета, мы понимаем, что он обезумел. И мне нравится это помешательство. Это поведение типично для людей, ведущих двойной образ жизни: они скрывают важное внутри, создавая впечатление жалких типов.
Кто автор вашего облика?
Я сказал гримерам: он должен походить на Киану Ривза. Но при этом ему ничего не идет. Т.е. он носит пиджак как у него, у него также уложены волосы, он старается копировать его манеры, но что-то идет не так.
У вас с Адель Экзаркопулос очень разные подходы к актерской игре…
Это стало одной из причин, почему я согласился на эту роль. Когда режиссер рассказал, кого видит в этой роли, я подумал: «Она меня сожрет, но тем лучше, это именно то, что нужно для фильма». Адель работает на камеру с животной органикой.
Как вам работалось вместе?
Прекрасно. Она интеллигентна, отлично понимает свои возможности, руководствуется инстинктами и безоговорочно доверяет партнеру. Адель никогда не задает вопросов, способна без проблем переключиться на 180 градусов.
Адель Экзаркопулос
Какой была ваша реакция на предложение сыграть Анну?
Я увидела двойственность ситуации, в которой мне придется находиться. С одной стороны нужно играть заключенную, с другой передать историю любви, описанную Флораном Гонсалвесом. Сложность меня привлекала. Я считаю показательным, что для женщин моего поколения ни мужчины, ни деньги, ни манера общения не являются чем-то важным – это просто способ строить отношения. Мне нравится, что в сценарии это не осуждается.
Вы были раньше знакомы с режиссером?
Нет. Но мы мгновенно сблизились. Говорили на одном языке, одинаково смотрели на эту любовную историю и ее развитие. Еще до утверждения на роль, я должна была присутствовать на реальном процессе, а затем общаться с бывшими заключенными. Это перевернуло мое сознание.
Вы обсуждали своего персонажа?
Мы сходились почти во всем. Постоянная двойственность, сопутствующая Анне: она мечется между похотью, инфантилизмом и желанием быть любимой всеми. Тело стало единственным известным ей оружием. Мы сошлись на том, что она должна быть непосредственной в каждом кадре. Мы разошлись лишь во взглядах на отношения моей героини с Жаном. Я хотела посеять сомнения: в ее глазах он представлял фигуру отца, которого у нее никогда не было, а с другой стороны он – представитель власти, которого она никак не могла бы повстречать, находясь в других обстоятельствах. Но Пьер Годо посчитал эти мотивы слишком скандальными, и мы от них отказались.
Как вы готовились к роли?
Я много читала воспоминаний сидевших женщин и присутствовала на процессах. Очень интересно наблюдать на реакцию обвиняемых, когда слушается дело, и все глаза устремлены на них. Я видела чувства стыда, обреченности, невозможности все вернуть обратно. И Анна тоже через все это прошла.
Большая часть ваших сокамерниц – непрофессиональные актрисы. Как вам работалось с ними?
Прекрасно. Никто не переигрывал, не звездил, не просил, чтобы ее взяли крупным планом. Мы основывались на инстинкте, достоверности и участии. Много импровизировали, практически как на съемках «Жизни Адель» Абделя Кешиша.
Сцены с Гийомом Гальенном были, напротив, совсем другими.
Пожалуй. Если сцены в камере допускали свободу импровизации, то с Гийомом нельзя было ни на шаг отступать от текста. Он интеллектуал, большой мастер, обладает невероятной техникой игры. В жизни, как и в работе, мы совершенно разные. Моя манера ближе непрофессионалам. Нам было, чему поучиться друг у друга. В некоторые моменты это было даже забавно.
Например?
Мы принадлежим к разным культурным слоям. Иногда он использовал слова, значение которых я не понимала. И наоборот. Мы по-разному разбираем сцены, у нас не совпадает ритм. В общем, точно так же, как у Анны с Жаном. Они могут быть вместе только внутри тюрьмы. Как только они попадают наружу, больше их ничего не связывает.