С 24 ноября 2016 в кино

Вечность

Éternité (16+)

Драма,  Франция,  2016,  115 мин.

Режиссёр:  Чан Ань Хунг  («Норвежский лес»,  «Я прихожу с дождем»,  «Аромат зеленой папайи», «Рикша»),  обладатель премии «Золотая камера» Каннского кинофестиваля,  лауреат Венецианского кинофестиваля

Сценаристы:  Чан Ань Хунг,  Alice Ferney

Продюсеры:  Филипп Боэффард,  Христоф Россигнон,  Вивьен Асланян,  Джонатан Блюменталь, Pierre Guyard,  Ромен Ле Гран,  Филипп Логи,  Ева Мачуэль,  Патрик Кине,  Стефан Кине,  Ardavan Safaee

Оператор:  Ли Пинбинь

Художники:  Вероника Сакре,  Arthur Deprez,  Чан Ну Йен Кхе,  Оливье Берио

Монтажер:  Марио Баттистел

В ролях:  Одри Тоту («Пена дней»,  «Амели»),  Беренис Бежо  («Артист»),  Мелани Лоран  («Бесславные ублюдки»),  Жереми Ренье  («Искупление»),  Пьер Деладоншам,  Ирен Жакоб,  Арье Уортальтер,  Валери Стро,  Филиппин Леруа-Больё,  Чан Ну Йен Кхе и другие

Дата премьеры:  24 ноября 2016 года

Невероятная Одри Тоту,  решительная Мелани Лоран и романтичная Беренис Бежо – в истории любви от режиссера «Норвежского леса» и «Я прихожу с дождем».

Три поколения женщин. На протяжении 100 лет они пытаются сохранить и приумножить любовь. Их жизни меняются: появляются новые люди, отношения, ускользает красота. И только истинное чувство остается вечным.

 

Режиссер Чан Ань Хунг  о фильме

 

– «Вечность» – ваш самый французский фильм: сага, погружающая нас в беспокойную жизнь одной семьи на протяжении целого века. Такой выбор темы может показаться удивительным. Чем вы руководствовались?

Я родился во Вьетнаме в 1962 году и приехал во Францию в 1975 с родителями и братом. Остальную семью разбросало войной. Я был потрясен романом Алисы Ферней «Элегантность вдов». Меня ошеломила история большой семьи, наполненная отношениями между родителями и детьми, поскольку у меня самого нет прочных корней, из родных осталось лишь три человека. Тема книги меня очень взволновала. Когда я вижу большую семью, то испытываю ощущение цельности и непрерывности времени. Это удивительно.

 

– Достаточно ли быть эмоционально тронутым какой-либо историей, чтобы снять по ней фильм?

Нет, просто истории или темы самой по себе никогда недостаточно. Она должна дать мне возможность использовать интересный кинематографический подход, попробовать что-то новое для себя. Я понял, что история, рассказанная в книге Алисы Ферней, позволит мне сделать особенный фильм. В ней почти нет диалогов, она похожа на течение реки. Очевидно, что цель любой картины – всколыхнуть глубинные чувства зрителя. Когда я дочитал роман, был очень взволнован и позвонил Кристофу Росиньону, продюсеру моего первого фильма. Я словно парил в воздухе, чувствовал, что на основе этой книги может получиться необычный и очень трогательный фильм. Удивительно осознавать, что у тебя есть тема, которая позволит выйти за пределы психологии отношений между людьми, за пределы межличностных конфликтов, достичь пронзительного чувства бытия.

 

– Это ощущение проходит через весь фильм. Как можно снять то, что не видно?

Изменив концептуальный подход к съемкам. В фильме практически нет сцен, только короткие наброски, которые проходят мимо, утекают, неумолимо утягиваемые за собой временем. Для кинематографиста это огромный риск, потому что во время съёмок я никогда не был уверен, что к концу дня у меня будет хотя бы один хороший кадр. Строго говоря, все, что у меня было – это короткие наброски без начала и конца. Только приняв на себя такой риск, я мог надеяться на то, что мне удастся вызвать в зрителе те особенные эмоции, которые я испытал, прочитав книгу. Фильм должен был быть похож на одну единственную музыкальную фразу, которая длилась 100 лет.

 

– Не могли бы вы пояснить, что вы вкладываете в понятие сцены? Фильм так или иначе состоит из эпизодов. Что отличает эти разнообразные эпизоды от того, что мы называем сценой?

В сцене есть идея действия, показанного в настоящем времени, даже если это флешбэк. Сцена, например, может содержать физическое или психологическое противостояние между двумя людьми. В «Вечности» нет сцен, которые развиваются в обычном смысле этого слова. Фильм построен вокруг двух фундаментальных идей – рождения и смерти. Что-то вроде инвентаризации душ. И вокруг этих идей развиваются темы любви, брака и дружбы, используя коды и описательные условности времени. И все ненужные детали устраняются, чтобы уступить место неумолимому течению времени. Это время, в котором смешиваются настоящее и прошлое, ведёт к столкновению идей и чувств и делает рассказ более глубоким и поэтичным, используя непрерывный переход от одного кадра к другому. Таким образом, Матильда и Анри обручаются не в момент помолвки, а в детстве, которое мы видим в предшествующих кадрах, когда они играли в воображаемые велосипеды, и Матильда подула в лицо Анри. Точно так же, их брак заключается не тогда, когда они стоят перед священником, а в голове Матильды, во время прогулки в медовый месяц, когда она начинает формулировать свои сомнения и надежды относительно замужней жизни. Габриэль и Шарль стали близки только после монолога Шарля о том, что их связывает уже после медового месяца. Персонажи фильма, несмотря на то, что живут в условиях своего времени, в частной жизни находят время и место для придания социальным ритуалам глубокого личного значения. Сила и искренность дружбы, которая связывает четверых персонажей так велика, что Анри и Габриэль удаётся преодолеть условности и жить вместе со своими семьями под одной крышей.

 

– Вы испытываете чувство ностальгии по тем временам?

Нет, у меня нет чувства ностальгии, потому что ностальгия предполагает приятные воспоминания о прожитых моментах, а я не проживал ни один из них. И я не унаследовал ничего из этого. Я вьетнамец и родился в месте столь отдаленном, что, говорили, там можно было слышать, как кашляют обезьяны. Мои родители чернорабочие. Моя мать не умеет читать или писать. Мой отец бросил школу в девять лет после смерти дедушки и был отправлен подмастерьем к портному. В 1975 году после оплаты такси, доставившего нас к дому на улице Ребеваль в 19 округе Парижа, у отца осталось всего $17 в кармане. На следующий же день после нашего приезда он начал работать. Я все это рассказываю, чтобы показать, что у меня не было ничего общего с буржуазией, которую вы видите в фильме. Конечно, я соприкасался с этими людьми, когда учился, и моими друзьями были дети дипломатов, племянники министров и другие – с этими мальчишками у нас были общие вкусы в литературе и музыке. Что меня больше всего привлекло в книге – это непрекращающееся течение времени, а не эпоха, о которой идёт речь. Мужчина и женщина встречаются, влюбляются, рожают детей, потом умирают. И те дети, которые выжили, тоже рожают детей. Я не показываю супружеские ссоры или разные жизненные проблемы. Этот фильм лишён тех событий и той информации, которая обычно является основой кино. Я оставил только то, что даёт зрителю чувство непрерывности жизни, несмотря на смерть одних и рождение других, чувство сближения тел в объятиях. Монтерлан говорил: «Вечность – это анаграмма объятия».

 

– На протяжении всего фильма женщины занимаются семьей и детьми, а мужчины работают или воюют. Вам не кажется, что «Вечность» может быть неверно интерпретирована?

Фильм показывает мир, который существовал, но которого больше нет. Это история семьи автора Алисы Фурней. Книга – не дискуссия по поводу классового неравенства или женской эмансипации. Я хотел показать этот роман таким, какой он есть. Моя главная цель – продемонстрировать эмоции, которые он вызвал во мне. Фильм – это ода жизни, любви, течению времени. И, конечно, ода супружеской любви. Мы видим женщин и мужчин, поклявшихся быть вместе и старающихся построить что-то. Или хотя бы не разрушить.

 

– Музыка играет ключевую роль в соединении разных моментов фильма. То же делает и рассказчик, чей это голос и откуда он исходит?

Повествование построено по тому же принципу, что в фильме «Барри Линдон». Оно всеведущее и позволяет дистанцироваться. Это не голос одного из персонажей, а голос рассказчика. В книге голос принадлежит женщине, так что для меня было вполне логично озвучивать закадровый текст женским голосом. Музыка и повествование играют одну и ту же роль: они создают необходимый эмоциональный фон для переживаний персонажей, которые преодолевают все трудности, примиряются с жизнью. Я хотел, чтобы закадровый текст был максимально близок к тексту романа, потому что у автора прекрасный слог. Эта книга скорее выражает эмоции, чем жизненный опыт. Причём эмоциональность исходит не из потрясающего приключенческого сюжета, а из самих слов, из особого способа формулировать словами жизнь.

 

– Музыкальность голоса и слов столь же важна, как смысл сказанного. Можно предположить, что это внимание к музыке языка связано с вашим собственным опытом изучения французского?

Это правда. Когда я приехал во Францию, то не говорил по-французски. Мне было очень трудно учиться, я помню, как плакал перед учителями. Первую пару лет мы никуда не ездили летом на каникулы из-за работы родителей. Мне было скучно, и я увлёкся книгами. Я выучил французский, читая. Я запоминал предложения интересной конструкции, которые казались мне особенно красивыми. Я до сих пор помню наизусть некоторые из них. Меня интересовала структура фразы, потому что в моем родном языке способ мышления совсем иной. В те времена я жил на окраине Парижа в Вильнев-ле-Руа. Запах книг теперь ассоциируется у меня с грустной поэзией пригородов, с кремниевыми домами. В кино я предпочитаю литературный французский как в фильмах Трюффо, или немного монотонный как в некоторых работах Годара, или же полностью бесплотный как в фильмах Брессона.

 

– Как вы выбирали музыку?

Когда я был подростком, мне очень нравилась опера и камерная музыка. Я думаю, что из музыки я узнал много о создании кино. Для «Вечности» я решил использовать репертуар классической музыки, который хорошо мне знаком. Кадры в фильме нужны не для того, чтобы рассказать историю, а для того, чтобы создать поток набросков, текущих в реке времени. Я обнаружил, что некоторые музыкальные произведения, которые были использованы, сыграли роль рассказчика и отлично отразили внутренние переживания персонажей. В то же время они помогли держать зрителя на правильном расстоянии от наблюдаемой трагедии. Музыка работает вместе с повествованием, и они создают необычно раскрывающуюся трогательную историю.

 

– Как вы проводили кастинг?

У меня было представление о том, каким должен быть каждый персонаж. Я встречался с актёром. Если он соответствовал моим представлениям, значит это был правильный человек. На площадке царила восхитительная гармония, несмотря на то, что съёмки были очень дезорганизованными для актеров: они не могли опираться в своей работе на сценарий. Ведь сама природа моего фильма не предполагает наличия сценария. Присутствие и гуманизм, которые исходят от актеров, имеют важное значение для фильма. Перед съёмками мы организовали большую встречу. В обмен на доверие, которое они оказали мне, я обещал им, что чтобы ни происходило на площадке, итоговый смонтированный вариант превзойдет их самые смелые ожидания. Надеюсь, что не нарушил своего обещания. Одри Тоту,  Мелани Лоран и Беренис Бежо доказали свою непоколебимую верность проекту, несмотря на перипетии, связанные с финансированием, позволили мне снять фильм. Для меня было удовольствием работать вместе, особенно после всех трудностей, которые предшествовали съемкам.

Одри Тоту о фильме

 

– Нам кажется, что мы поняли вашего персонажа Валентину. Как вам удалось сделать ее такой реальной, ведь в сценах, когда она появляется, ее образ окутан совершенной недосказанностью?

Я старалась прожить каждый момент вместе со своей героиней: юность, рождение ее первого ребенка, первое горе, настолько детально, насколько могла. В каждом кадре была эстетически выверенная композиция. И я сразу же ощутила, что, если мне не удастся добиться достоверности, я стану частью декораций. Я не смогла притворяться. Тем более что съемки требовали больших перерывов, и необходимо было не снижать концентрацию и быть готовой выйти на площадку в любой момент, особенно учитывая, что для некоторых сцен требовались часы на подготовку.

 

– В фильме мы видим вас на протяжении всей жизни. Насколько сложно играть такое?

Странно наблюдать, как твоя жизнь проходит от начала до конца в течение одного фильма. Компьютерная графика была настолько правдоподобной, что, когда меня превратили в пожилую даму, я прямо расстроилась. А вот когда меня омолодили, я совершенно не была шокирована, поскольку прекрасно помню, как выглядела 10 лет назад с надутыми губками и полными щечками.

 

– Что за компьютерная графика?

Применялось сочетание пластического грима и современных технологий. У меня были маркеры, белые точечки по лицу, которые в итоге стали основой моего компьютерного двойника. Всего было три варианта, в зависимости от того, в каком возрасте я должна была появиться в той или иной сцене. Первый, когда я совсем молоденькая, а два других, когда я уже в возрасте. Я играла сцену, а мой компьютерный двойник повторял в точности мои движения. Для каждого периода жизни мы решили, какие части моего лица, шеи и рук будут меняться либо с помощью грима, либо на компьютере. В итоге после съемок еще потребовалось много месяцев обработки, чтобы иллюзия моего преображения оказалась полной.

 

– Сцены с новорожденными получились очень яркими. Как вам работалось с такими маленькими детьми?

Ну как можно работать с детьми? Стоит только взглянуть на них, как сразу влюбляешься. Так как Валентина родила за фильм восемь детей, у нас был каждый день было по новому ребенку. В зависимости от возраста они были более или менее понятливыми, и приходилось под каждого подстраиваться, чтобы они чувствовали себя комфортно. Это было частью роли: создать связь и сделать все, чтобы они чувствовали себя уверенно во время съемок. Но я и так отлично отношусь к детям, поэтому это не составило труда. Знаете, прежде чем стать актрисой, я мечтала быть детским психологом.

Беренис Бежо о фильме

 

– Как вы оказались в таком необычном проекте?

Я отдыхала во Вьетнаме, когда у меня был этот сценарий около двух лет назад, но стоит признаться, что прочитала я его вовсе не на одном дыхании. Почти лишенный диалогов, постоянно перемещающийся из прошлого в будущее, наполненный большим количеством описаний, он был непрост для понимания. Я так до конца и не поняла его, пока не встретилась с Хунгом. Вообще наша встреча не была типичной встречей режиссера и актрисы. Хунг просто смотрел на меня и ничего не говорил. 30 секунд тишины могут длиться бесконечно, когда сидишь лицом к лицу с режиссером, но меня это ничуть не обеспокоило. Я понимала, что ему нужно время, чтобы изучить меня и понять, как я восприму это молчание. И все же я рассталась с ним, пребывая в сомнениях. Во время нашей второй встречи Хунг убедил меня внести съемки в этом фильме в свой график. При этом я понимала, что пройдет определенное время, прежде чем удастся собрать бюджет на фильм такого рода.

 

– На премьере вы были в восторге, но на съемках, говорят, вас одолевали сомнения…

У меня было ощущение, что меня бросили. Смешно, но, кажется, я была самой непокорной актрисой из всех. Сейчас об этом можно говорить, поскольку я горжусь этой работой и обожаю фильм. Думаю, риск Хунга полностью оправдал себя. Но когда я только попала на площадку с предыдущего фильма, который был снят на английском, четко прописан, с большим количеством сцен и диалогов, требующих постоянной концентрации, на съемках «Вечности» мне не дали ничего. И ничего не делать, пожалуй, самое сложное для актера. Каждый съемочный день я обращалась к невидимому собеседнику: «Какой план на сегодня? Будем снимать, как передвигают вазу? Или как учатся держать вилку?» Мне пришлось бороться, чтобы удержать свой сарказм в узде. И это было вдвойне сложно, поскольку мне очень нравился Хунг. Ну то есть зачастую было неясно, что именно мы снимаем, там были в основном цвета, цветы, ткани и материалы. Но каждой детали уделялось столько внимания, что их красота несла успокаивающее начало.

 

– Почему роль Габриэль стала для вас такой сложной?

Потому что от меня требовалось не актерское мастерство, а точность исполнения. Правильно падающий свет на прядь моих волос был так же важен для Хунга, как и выражение на моем лице. Подготовка к 5-секундной сцене могла длиться три часа. Однажды я не выдержала. Мы снимали сцену после свадьбы, в которой я должна была расстегнуть все пуговицы на платье одну за другой. «Сделай руку более напряженной, выгни сильнее локоть, быстрее, медленнее…» Я чувствовала себя бездарной: ни разу мне не удалось сделать как надо, как ни старалась. В итоге я закричала: «Ну, все, хватит, Хунг. Я не вещь, я человек. Если тебя так интересует, под каким углом расположен мой локоть, снимай мультики, там у тебя будет полный контроль!» Все на площадке замолчали. В этот момент я полностью оторвалась от персонажа. Вскоре я успокоилась и попросила его выстроить хореографию каждого моего движения, чтобы я смогла все это заучить. Мы давно это обговаривали. Он ответил мне: «Ты права. Все, что я требую от актеров, слишком фрагментарно, чтобы понять весь замысел фильма. Твоя непокорность – совершенно логичная реакция». У меня латиноамериканские корни, так что когда Азия встречает Южную Америку, жди взрыва.

Люблю противостояние. И люблю понимать, что происходит. Нет, я, конечно, не жду, что режиссер будет мне разжевывать каждую мелочь, но мне нужно, чтобы меня направляли. Если меня просят оставаться неподвижной, я должна знать почему. Для Хунга, наверное, было сложно, что мы с Мелани, Жереми и Пьером были настоящей бандой. Мы отлично ладили и часто развлекались вместе. Это его расстраивало. С Одри у них были совсем другие отношения, потому что ее персонаж проходит через весь фильм. У нас было мало совместных сцен.

 

– Что вы почувствовали после просмотра?

Я была поражена и очень тронута. «Вечность» рассказывает историю жизненного цикла, который не замирает ни на секунду, преодолевая смерть, горечь и боль. Он движется сквозь две войны и множество других потрясений, но эти мировые пертурбации оказывают незначительное влияние на семью. Любовь является в фильме главной точкой опоры, продолжаясь несмотря ни на что и постоянно перерождаясь. Они любят друг друга, у них рождаются дети, они воспитывают их в меру своих способностей, кто-то умирает, кто-то уходит в монастырь, остальные женятся. У них никто не разрывает отношения, но иногда пары образуются очень причудливо. Новая пара образуется вскоре после смерти Матильды, которую играет Мелани Лоран. Жизнь каждого персонажа показана в каких-то повседневных моментах, и это заставляет задуматься о собственной жизни и детях. Например, как девочки заплетают волосы в 7 лет и как в 12. Ощущение вечности во время просмотра фильма складывается из этих нюансов и пересечений, которые невозможно объяснить на площадке, причем настолько, что я абсолютно поняла, почему Хунг не мог объяснить нам замысел фильма, а лишь мог описать то, что мы должны делать в кадре и рассказать в каком порядке будут следовать сцены. После просмотра «Вечности» у меня возникло почти парадоксальное чувство скорости, когда между двумя выстрелами прошли целые десятилетия. Меня поразили эти эмоции. Мы настолько заняты, что красота мира проходит мимо нас. На мой взгляд, лента является одой всему самому красивому, что только жизнь может нам предложить.

 

– Вы участвуете в одной из немногих сцен, где есть диалог, когда ваш будущий муж делает неожиданное заявление…

Да, мы с Пьером Деладошаном много репетировали, потому что нам этот переломный момент очень понравился. У нас брак по расчету, и мой муж говорит: «Я не люблю тебя, но я буду учиться любить тебя. Если я решаю что-то, то обязательно добиваюсь, и я посвящаю себя этому, свои сердце и душу». В то время такое случалось часто, и как же прекрасно наблюдать, как в их отношениях зарождается и крепнет любовь.

 

– Женщины занимают центральное место в фильме. Они порождают жизнь, заботятся о детях и мужьях. Но они, похоже, совсем не живут для себя. Что думаете по этому поводу?

Да, 100 лет назад женщины жили совсем по-другому. Кроме этого фильм не стремится с документальной точностью передать быт или рассказать правду об этом. Прежде всего, это картина о жизни в самом анималистичном смысле этого слова. Ты родился, вырос, умер, вот самое главное. Ты пытаешься создать что-то. Есть трагедии, но жизнь продолжается. Мне нравится это кино, потому что оно поэтичное и вневременное. Ценности, о которых он рассказывает, по-прежнему имеют значение: нужно помогать друг другу и важно передавать свой опыт будущему поколению, чем сегодня зачастую пренебрегают. Семейная сплоченность утрачена, сложно передать детям что-то особенное, поскольку существуют стандарты образования. Что может быть важнее того, что нас объединяет: любовь, дружба, возможность положиться? Вот об этом «Вечность», то есть о главном в жизни. Фильм рассказывает о судьбе трех женщин, одна из которых, Валентина, прожила долгую жизнь, пережила своего мужа и нескольких детей. Когда следишь за персонажем Одри Тоту до самого конца, испытываешь огромное удовольствие. Мужчины в нашем фильме остаются на втором плане. Актеры восприняли это нормально, а это огромная редкость.

 

Мелани Лоран

 

– Как Чан Ань Хунг представил вам «Вечность»?

Когда мы первый раз работали с моей подругой Мари Денарно, я попросила её после съёмок составить список из пяти любимых книг. Среди них была «Элегантность вдов» Алисы Ферней, которую я сразу же купила, прочитала и полюбила. Когда я встретилась с Хунгом, и он начал рассказывать мне про свой проект, я вспомнила об этой книге. Я спросила: «Разве это не «Элегантность вдов»? Он ответил «да» и был очень доволен, что мне знакома эта книга. Кастинг ещё не был проведён, и я всем сердцем хотела, чтобы Хунг отдал мне роль Матильды. Я была на девятом месяце беременности. Было забавно говорить о том, как я сыграю мать 12 детей. В нашу первую встречу мы проговорили три часа о кино и его создании... У меня сохранились волшебные воспоминания о том моменте.

 

– Почему вы захотели сыграть роль Матильды?

Матильда – персонаж книги, который больше всех задел мои чувства. Во-первых, потому что они с мужем очень современная пара. Они по-настоящему близки. Они выбрали друг друга, что в те времена случалось не так часто. Её муж Анри - его играет Жереми Ренье – из тех мужчин, кто никогда не скрывает любви к своей жене. Вы чувствуете, что их связывают полные любви сексуальные отношения. Когда я играла её, то догадывалась, что она счастлива в сексуальной жизни. Тема фильма – супружеская любовь, а не страсть, что встречается намного реже и меньше исследуется в кино. Они делят друг с другом жизнь. Раньше люди не разводились, точнее, это случалось очень редко, и было целым событием. Мне очень понравилось играть Матильду, женщину, которая никогда не покидает своей семьи и при этом остаётся свободной. «Вечность» – это фильм о наследстве, о ценностях. Но прежде всего, он переносит нас в другую эру. Потрясающе, как изменились жизни этих буржуазных женщин.

 

– Вы знали, как сцены, в которых вы снимались, будут встроены в финальную версию?

Нет. Не было никакой возможности узнать, что Хунг сделает со всеми отснятыми кадрами среди цветов и мебели. Нужно было представлять закадровый голос, сопровождающий каждый наш жест или движение – в этом весь смысл. В остальном, весь сценарий – это просто длинный закадровый монолог. Мы снимали под музыку. Хунг спросил, какую музыку я хотела бы услышать, и я попросила «Ноктюрны» Шопена. У меня не было сомнений в красоте того, что он создавал. Это требовало некоторой пассивности. Нам нужно было мириться с тем, что мы лишь тела, встроенные в кадр, и не возражать против того, что нами манипулируют. Хунг настолько точно знает, чего хочет, что сомневаться не приходится. Это был настолько нежный фильм, что съёмки могли бы продолжаться ещё месяцами.

 

– Откуда исходит такая мягкость?

Отчасти из утонченности. В те редкие моменты, когда мы снимали диалоги, было очень приятно следовать четким линиям, по которым двигался разговор. Мне очень нравилось надевать платья того периода, обращать внимание на свои жесты, следить за тем, чтобы они были достаточно элегантными. Я обычно изображаю сильных женщин, которые не наносят макияж. Это был первый раз, когда я играла женственную натуру.

 

– Вы не считаете себя женственной?

Не особенно. Возможно именно поэтому мне так понравилось играть Матильду, и я была очень тронута, когда мне предложили роль.

 

– Как вы думаете, от чьего имени звучит закадровый голос, присутствующий на протяжении всего фильма?

Это голос вне времени, это голос истории. Если бы мне нужно было охарактеризовать его, я бы сказала, что он принадлежит очень старой женщине. Прародительнице семьи.

 

– Играя Матильду, постоянно беременную, вы часто снимались с малышами.

Работать с этими малышами было чудесно. Мне нравилось играть с ними, ощущать их кожу, дыхание. Я сама только родила ребёнка, поэтому все это стало как будто продолжением моей собственной жизни.

 

– Вы волновались о том, что фильм может быть неправильно интерпретирован? Главное дело вашей героини – рожать детей.

Матильда постоянно беременна, но вы определенно чувствуете, что и для неё, и для её мужа это желанные беременности. Он никоим образом не давит на неё. Матильда хочет дочь, и она продолжает рожать детей, пока не родит девочку. Когда родилась Луиза, ее изнуренный вид и усталость мгновенно уступают место радости от того, что она дала миру этого ребёнка. Конечно, «Вечность» может быть неправильно интерпретирована, но я думаю, что это волшебный фильм о женщинах. Он вовсе не о буржуазии или домохозяйках во времена, когда у женщин не было почти никаких прав. Хунг изображает своих женских персонажей как могущественных матерей, которые, в конечном счете, очень свободны. Был момент во время съёмок, когда я почти завидовала их жизни. Никто в наше время не рожает по 10 детей, по крайней мере, в Европе. А если у тебя и есть 10 детей, они вряд ли будут так хорошо воспитаны. Эти женщины читают, но у них нет доступа к культуре. Дружба между Матильдой и Габриэль (Беренис Бежо) исключительна. Эти две пары живут в одном доме, видят друг друга ежедневно, днём и ночью, но в то же время бесконечно уважают друг друга. Когда муж Матильды после смерти жены просит Габриэль выйти за него, он делает это из любви к своей покойной жене. Это очень здраво. Тогда как сегодня это было бы воспринято как предательство или как нечто непристойное. Персонажи Беренис и Жереми встречаются тайно, этот секрет никогда не был открыт.

 

– Можно сказать, что Габриэль действует так из любви к подруге?

Да. В конце концов, им предстоит воспитать всех этих детей, и она знала их мать лучше, чем кто бы то ни было. Я думаю, что «Вечность» – глубоко феминистический фильм, в котором показана женская солидарность и дружба в том виде, в котором о них редко говорят на экране. И все актёры отлично ладили. Мне не пришлось изображать нежные отношения в фильме. Мне понравилось работать с Одри Тоту, но у нас было мало совместных сцен.

 

– Вам приходилось долго ждать между съёмками разных сцен...

Я уже давно перестала быть нетерпеливой. На съемках появляется больше времени на размышления. Я использую свободное время, чтобы писать, заниматься разными вещами, наблюдать.

 

– О чем подумали, когда смотрели законченный фильм?

Хунг – абсолютный гений, потому что ему удаётся заставить испытывать сильные эмоции по отношению к персонажам, которых ты очень мало видишь. Он заставляет чувствовать себя привязанным к ним, как будто тебе их не хватает. Его кадры сродни ласке.

 

– Вы сама режиссёр. Этот опыт повлияет на ваши собственные работы?

Конечно. Этот фильм научил меня доверять истории. Она не нуждается в извилистых движениях камеры. Кадры Хунга прекрасны, поскольку каждое движение его камеры является необходимым.

 

– Какой кадр в фильме символизирует это для вас?

Один момент неотступно преследует меня. Это Одри, со спины, когда она узнает, что её сын погиб на войне. Хунг выключает музыку. Вы слышите тишину. Очень сдержанно и в то же время вы чувствуете, будто проникаете в сердце персонажа. То же самое, когда её дочь умирает, и у неё отнимается нога. Это невероятно сильно. То же самое, когда муж Беренис исчезает в море близ Каланок. Эстетизм – сердце этого фильма, и невозможно устать от этой красоты. Для актрисы большая редкость и одновременно удача сняться в таком настоящем кино.

 

– Что вы думаете о финальном кадре, где девушка бежит к своему возлюбленному по мосту, и действие переносится в наше время?

Мы заканчиваем этим образом современной женщины. Она показывает нам, что вечность – это влюблённость, ветер в волосах, счастье. Несмотря на все эти смерти, только любовь, переходящая по наследству от поколения к поколению, имеет значение. Это фильм о наследии любви.

 

Жереми Ренье

 

– Как вы готовились к таким необычным съемкам?

Я полностью доверился Хунгу. Это был по-настоящему особенный опыт: изображать лишь присутствие на площадке. Именно над этим мы работали и над отношениями между актерами. Хотя мой персонаж пережил несколько сильных драматических моментов в жизни, таких как потеря любимой жены и ребенка, мне не нужно было этого играть.

 

– У вас были какие-то ориентиры для вашего персонажа Анри?

У Хунга было несколько зарисовок. Ранее он рассказал мне, что Анри собирает и засушивает травы и получает от этого огромное удовольствие. Это мне помогло. И мне самому очень понравилось собирать и сушить траву. Хунг также рассказывал о цветах и материалах. У меня было ощущение, что я попал на картину.

Это один из самых чопорных и нетипичных для меня персонажей, которых я когда-либо играл. Для меня это особенная актерская радость, если меня не узнают, и я становлюсь частью истории, смешиваясь с декорациями на площадке. Мой персонаж обладает качествами, присущими мужчинам того времени. Что не мешает ему очень любить свою жену и детей, даже если он напрямую не показывает им свою заботу. Есть один чудесный момент в фильме, когда я сижу с детьми за столом. Они являются своего рода продолжением своих родителей, маленькие частички моего характера, которые растут, развиваются, живут своей жизнью. В этом сила фильма, и это гораздо сильнее, чем просто знание, кто чей отец.

 

– После просмотра «Вечности» как думаете, вызовет этот фильм полемику?

С чего вдруг? Это удивительное явление в искусстве и кино в частности способно унести в удивительные миры, недоступные нашему воображению. «Вечность» рассказывает о радостях материнства и отцовства. Чем бы вы в жизни в былые времена ни занимались, дети всегда считались самым главным достижением. Было важно собирать вместе детей и внуков, вести родословную. Сейчас это все утрачено, семьи разобщены. Лента иллюстрирует силу этих связей в трогательной манере. Я думал о дедушке, когда смотрел это кино. Он совсем из другой социальной среды, чем показано в фильме, но он тоже радел за объединение семьи. Картина потрясает еще и тем, что невозможно рассмотреть все детали с первого раза, а они спрятаны в каждой сцене: блик света, бабочка и так далее. Красота заложена везде. Нет ни одного депрессивного посыла.

 

– Какова была атмосфера на площадке?

Хунг уделял особое внимание деталям, и это сбивало нас с толку. Никогда нельзя было быть уверенным до конца, кто важнее на площадке: мы, актеры, или какой-нибудь цветок. Но мы понимали, что это не просто блажь. Еще на площадке было множество детей. В фильме у моего персонажа было 12 детей. Их фотографии висели на стенах рядом с кратким описанием характеров и напоминали генеалогическое древо. Смотрелось мило. И помогало нам не запутаться в этой точно построенной Вселенной.

 

– Что вы ощущали во время просмотра фильма?

Во время съемок я надеялся, что именно так и получится, что в ленте будет присутствовать поэтическая мощь. И в итоге мы смогли совершить настоящее путешествие во времени сквозь жизнь нескольких поколений.