28 декабря председатель правительства России Владимир Путин встретился с журналистами правительственного пула с целью выпить с ними шампанского после напряженного трудового года. Вместо этого он отвечал на их вопросы — про оппозицию, про то, знает ли он Алексея Навального и хорошо ли ему было в Белом доме. С подробностями — специальный корреспондент "Ъ" АНДРЕЙ КОЛЕСНИКОВ.

Обычно никто не предупреждает, что такая встреча состоится. Но все знают, что она состоится. Это случается, как правило, после итогового заседания правительства.

Премьер собирался встретиться с журналистами и во вторник, после такого заседания. По крайней мере, шампанское было разлито в бокалы, а журналисты были самоорганизованы в тесный полукружок, в котором и простояли, поддерживая друг друга, около полутора часов. После этого было объявлено, что встреча переносится на следующий день.

Через несколько минут стало понятно, почему: было объявлено об отставках и назначениях в правительстве и администрации президента России. Причем и те, и другие назначения глава государства и глава правительства делали явно не под себя. И Владислав Сурков останется теперь в правительстве уж точно не до мартовских ид, как и Вячеслав Володин в администрации президента — не до мартовских котов.

На следующий день встреча, впрочем, и вправду состоялась. У премьера было, правда, мало времени — это чувствовалось по его коротким ответам. Это было похоже на повинность — его спрашивали, он отвечал. Следовало встретиться с журналистами — и никто не скажет, что этого не произошло.

Впрочем, некоторые ответы явно заслуживали внимания — хотя бы потому, что обстановка в стране по-декабрьски горячая, и любой вопрос об отношении, например, к несистемной оппозиции заслуживает внимания. При этом интересно, что уже давно никакие вопросы с пресс-службой не согласовываются, за исключением, может, тех, на которые премьер сам очень хочет или хотя бы считает нужным ответить; в конце концов, с журналистов взятки гладки: могут и забыть поинтересоваться подробностями исторического соглашения о "Южном потоке" с Турцией.

Первым был спецкор "Комсомольской правды" Александр Гамов:

— Это вы своего друга Кудрина отправили на митинг?

— Опять с Кудриным! — раздосадованно сказал премьер, и я понял, что разговор, похоже, будет кратким. — Я его не отправил, он сам пошёл. Он взрослый мальчик.

Правда, известно, что накануне митинга на проспекте Сахарова у Алексея Кудрина была аудиенция с Владимиром Путиным. После нее Алексей Кудрин и в самом деле сам пошел на митинг.

— А сами вы не собираетесь каким-то образом налаживать диалог с оппозицией? — спросили премьера.

— А мы всегда в диалоге с оппозицией! — оживился премьер.

Ему было что ответить на этот вопрос. И даже, похоже, хотелось.

— Иногда, знаете, — сказал он, — я смотрю, что происходит... когда у меня знакомые что-то говорят, родственники, как они коммуницируют с чиновничьим сообществом... Мне иногда самому хочется…

—- На митинг? — уточнил господин Гамов.

Премьер не это, конечно, имел в виду, но вопрос имел право на существование: пооже, премьер сам уже не по-другому может повлиять на отношения даже своих родственников с чиновничьим сообществом. Премьер, впрочем, разъяснил, что он имел в виду. Конструкция оказалась не простая, но понятная:

— Помните, как в «Беге» замечательный персонаж генерал Чернота, когда он разговаривал с этим миллионером? «Я бы грешным делом записался к красным, шлепнул бы тебя, а потом тут же выписался». Мы же никогда не были против диалога с оппозицией! Мы всегда в диалоге (очевидно, сейчас он имел в виду свою любимую оппозицию, которая ходит на все госприемы (граничащие с госприемкой) в Кремле, придет и на торжество по случаю Нового года: Геннадия Зюганова, Владимира Жириновского. — А.К.). Мы против только одного, — и я лично против! – против какого-то, любого, проявления экстремизма.

— А из тех, кто на Болотной был..? Будете с ними встречаться?

Тут можно было бы вспомнить хоть Алексея Кудрина и смело ответить утвердительно, но премьер снова показался раздраженным:

— Послушайте, я даже не знаю, кто там был!..

Тут корреспондент агентства, конечно, "Рейтерс" сразу напомнил ему:

— Про Алексея Навального вы что думаете? Вот там есть такой человек, который вроде как…

— Там много всяких лидеров, — перебил корреспондента премьер, в планы которого не входило, конечно, давать понять, что он, председатель правительства и будущий кандидат в президенты, и более того, будущий президент России, знает, кто такой Навальный. Зачем же ему было устраивать господину Навальному Новый год уже 28 декабря?

— Они должны сформулировать все какую-то общую платформу и общую позицию, чтобы можно было понять, чего люди хотят.

— А давайте позовем их? — предложил кто-то из корреспондентов, не совладавший, очевидно, с трепетом, вызванным внезапной близостью с Владимиром Путиным.

— Ну, великодушно ответил господин Путин, — они очень разные, вы посмотрели? Там в значительной степени представители «Яблока», в значительной степени КПРФ, в какой-то степени националистические движения, в какой-то степени либеральные. Вот общая-то платформа есть? Ее нет. С кем разговаривать? Надо, видимо, разговаривать с каждым по их претензиям, по их проблемам. Но это требует осмысления, внимательного разбора.

То есть премьер в конце концов оказался все-таки в курсе подробностей митинга на проспекте Сахарова.

— Владимир Владимирович, — услышал господин Путин, — вчера произошли кадровые перестановки в правительстве. Скажите, пожалуйста, будут ли до президентских выборов еще какие-то назначения и почему было решено вот эти назначения, отставки провести сейчас, перед Новым годом, а не ближе к марту?

— Это кто сделал? — переспросил премьер.

— Президент...

— Вот вы у него и спросите.

Владимир Путин все-таки не был намерен говорить на эти темы по существу. Журналистские вопросы не очень нравились ему, и он этого уже не скрывал.

В руках у него уже был бокал шампанского, он был лучше выпил с журналистами и может, даже поговорил бы о чем-то вечном. Например, о поставках газа в Турцию.

Но у большинства журналистов в руках все еще были блокноты. Тем более что один бокал уже разбился под радостные восклицания и горестные взгляды собравшихся.

— А вот какой подарок под елку для всей страны вы бы положили... или это сюрприз? — последовал очередной вопрос.

— Честные выборы президента в 2012 году.

То есть это и правда будет сюрприз.

Вопрос: Что Вы ждете от следующего нового года? Трудностей ждете каких-то?

Еще несколько минут ушло на озабоченности в связи с европейской рецессией. В основном это было то, что премьер говорил накануне на заседании правительства.

Я спросил премьера, трудно ли ему расставаться с Белым домом или он еще от Кремля отвыкнуть не успел.

— Я еще никуда не... Вы меня выгоняете отсюда?! — и я подумал, что и этот вопрос останется неотвеченным. А зачем, если можно ответить и так?

Но неожиданно Владимир Путин ответил, причем, по-моему, искренне:

— Вообще, мне нравится эта работа. Надо сказать, она очень конкретная. Безусловно, правительство несет ответственность за социально-экономическое положение в стране, напрямую отвечает, прямо у печки, что называется, стоит. Но в этом есть определенный драйв, когда ты понимаешь, что это личная ответственность. И, конечно, в период, когда кризис только разворачивался, конечно, было тревожно, когда я говорил и говорил сознательно – все-таки очень много было факторов неопределенности, все просчитать было невозможно, – но я все-таки, если помните, сказал: обещаю, что шоков 1998 года не будет. Но было столько факторов неопределенности, что со стопроцентной уверенностью сказать это было довольно сложно, проговорить вслух. Но я это сказал, и я очень рад тому, что сделал так, как сказал. Я к чему? В правительстве очень много таких вещей, которые требуют непосредственного, прямого участия и прямой ответственности. Мне такая работа нравится.

Встреча на этом закончилась, а я не понял только одного: он что, остается, если ему эта работа так нравится?

Или будет все же заниматься нелюбимой?

 

источник тут http://www.kommersant.ru/doc/1847533